Неточные совпадения
— Понапрасну погинул, это уж что говорить! — согласилась баушка Лукерья, понукая убавившую шаг лошадь. — Одна девка-каторжанка издалась упрямая и чуть его не зарезала, черкаска-девка… Ну,
приходит он к нам
в казарму и нам же плачется: «Вот, — говорит, — черкаска меня ножиком резала, а я человек семейный…» Слезьми заливается. Как раз через три дня его и порешили, сердешного.
— Бывал он и у нас
в казарме…
Придет, поглядит и молвит: «Ну, крестницы мои, какое мне от вас уважение следует? Почитайте своего крестного…» Крестным себя звал. Бабенки улещали его и за себя, и за мужиков, когда к наказанию он выезжал
в Балчуги. Страшно было на него смотреть на пьяного-то…
— Нет, господа! Я больше не читаю, — продолжал Зухин тем же тоном, — я вам говорю, непостижимое событие! Семенов прислал мне с солдатом вот двадцать рублей, которые занял когда-то, и пишет, что ежели я его хочу видеть, то чтоб
приходил в казармы. Вы знаете, что это значит? — прибавил он, оглянув всех нас. Мы все молчали. — Я сейчас иду к нему, — продолжал Зухин, — пойдемте, кто хочет.
Вскоре был напечатан приказ и о том, что трое офицеров гвардейского саперного баталиона предаются военному суду за содействие, против порядка службы, к уничтожению бумаг, имевшихся при бывшем студенте Петербургского университета Яковлеве, во время его арестования, 10-го мая, когда означенный Яковлев,
придя в казармы лейб-гвардии саперного баталиона, старался возмутить нижних чинов оного.
Неточные совпадения
На второй неделе великого поста
пришла ему очередь говеть вместе с своей
казармой. Он ходил
в церковь молиться вместе с другими. Из-за чего, он и сам не знал того, — произошла однажды ссора; все разом напали на него с остервенением.
За неделю до Рождества
пришли остальные 6 семейств, но поместиться им было негде, строиться поздно, и они отправились искать пристанища
в Найбучи, оттуда
в Кусуннайский пост, где и перезимовали
в солдатских
казармах; весною же вернулись
в Такойскую долину.
Дежурный унтер-офицер уже не хотел нас пускать
в казарму, но Зухин как-то уговорил его, и тот же самый солдат, который
приходил с запиской, провел нас
в большую, почти темную, слабо освещенную несколькими ночниками комнату,
в которой с обеих сторон на нарах, с бритыми лбами, сидели и лежали рекруты
в серых шинелях.
Жила Миропа Дмитриевна
в своем маленьком домике очень открыто: молодые офицеры учебного карабинерного полка, расположенного неподалеку
в Красных
казармах, были все ей знакомы, очень часто
приходили к ней на целый вечер, и она их обильно угощала чаем, Жуковым табаком, ради которого Миропа Дмитриевна сохранила все трубки покойного мужа, а иногда и водочкой, сопровождаемой селедкою и сосисками под капустой.
Когда мы
пришли домой, я предложил ему стакан чаю. От чаю он не отказался, выпил и поблагодарил. Мне
пришло в голову раскошелиться и попотчевать его косушкой. Косушка нашлась и
в нашей
казарме. Петров был отменно доволен, выпил, крякнул и, заметив мне, что я совершенно оживил его, поспешно отправился
в кухню, как будто там без него чего-то никак не могли решить. Вместо него ко мне явился другой собеседник, Баклушин (пионер), которого я еще
в бане тоже позвал к себе на чай.