Неточные совпадения
— Вот что, друг, — заговорил Кишкин, положив руку на плечо Турке, — кто из фотьянских стариков жив, которые работали при казне?.. Значит, сейчас
после воли?
Она умерла рано, оставив
после себя сына Якова, которому сейчас было уже под шестьдесят.
— Дай тебе Бог, Яша… Смотри, отец выворотится сейчас
после свистка.
— Как же теперь нам быть? — спрашивал Яша
после третьей рюмки. — Без ножа зарезала нас Феня…
«Банный день» справлялся у Зыковых по старине: прежде, когда не было зятя, первыми шли в баню старики, чтобы воспользоваться самым дорогим первым паром, за стариками шел Яша с женой, а
после всех остальная чадь, то есть девки, которые вообще за людей не считались.
— Пустой человек, — коротко решил Зыков. — Ничего из того не будет, да и дело прошлое… Тоже и в живых немного уж осталось, кто
после воли на казну робил. На Фотьянке найдутся двое-трое, да в Балчуговском десяток.
Кричали на сходках больше молодые, которые выросли уже
после воли.
— Вот что, Родион Потапыч, — заговорил Карачунский
после длинной паузы. — Я посылал за Кожиным… Он был сегодня у меня вместе с женой и согласен помириться, то есть просить прощения.
Несколько дней
после такой оказии Лучок высиживал в кабаке Ермошки, а потом шел к Родиону Потапычу с повинной.
Собственно каторжный винокуренный завод стоял на месте нынешней золотопромывальной фабрики, но он сгорел уже
после воли.
Оников умер как-то вдруг, и, что всего удивительнее,
после него не оказалось никаких сбережений.
После Пасхи Мыльников частенько стал приходить в кабак вместе с Яшей и Кишкиным. Он требовал прямо полуштоф и распивал его с приятелями где-нибудь в уголке. Друзья вели какие-то таинственные душевные беседы, шептались и вообще чувствовали потребность в уединении. Раз, пошатываясь, Мыльников пошел к стойке и потребовал второй полуштоф.
Дело в том, что Нагорная, где поселились каторжные, отбывшие срок наказания,
после освобождения осталась верной исконному промысловому делу.
А Низы, населявшиеся «некрутами», захотели
после воли существовать своим «средствием», и здесь быстро развились ремесла: столярное и чеботарное.
Опытные люди знали, что стоит такому грешнику сейчас
после наказания напиться воды — и конец.
Маленький Тарас
после отца попал в кантонисты и вынес тяжелую школу в местном батальоне, а когда пришел в возраст, его отправили на промыслы.
После длинной паузы старик прибавил...
Когда взошло солнце, оно осветило собравшиеся на Миляевом мысу партии. Они сбились кучками, каждая у своего огонька. Все устали
после ночной схватки. Рабочие улеглись спать, а бодрствовали одни хозяева, которым было не до сна. Они зорко следили друг за другом, как слетевшиеся на добычу хищные птицы. Кишкин сидел у своего огня и вполголоса беседовал с Миной Клейменым.
— Ах, дураки, дураки!.. — заливался Ястребов, качая головой. — То-то дураки-то… Друг друга обманывают и друг друга ловят. Ну, не дураки ли вы
после этого?..
На шум проснулся Кишкин. Развели потухший огонек, и охавший все время Мыльников,
после некоторого ломанья, объяснил все.
Скучно было в зыковском доме, точно
после покойника, а тут еще Марья на всех взъедается.
— Нет, не могу… — решил Карачунский
после короткой паузы. — Отвести тебе деляночку — и другим тоже надо отводить.
После небольшого препирательства победа оставалась за Петром Васильичем.
— Только ты себя осрамил, Андрошка… Выйдет тебе решение как раз
после морковкина заговенья. Заварить-то кашу заварил, а ложки не припас… Эх ты, чижиково горе!..
— Ах, ирод… Будешь
после ногти грызть, да только поздно. Помянешь меня, Илья Федотыч…
Ранним утром Карачунский уехал на Рублиху, чтобы проветриться
после бессонной ночи.
— Не заглядывайся больно-то, Марьюшка, а то
после тосковать будешь, — пошутил Петр Васильич. — Парень чистяк, уж это что говорить!
До обеда еще прошли всего один аршин, а
после обеда началась уже легкая работа, потому что шла талая земля, которую можно было добывать кайлом и лопатой.
— Разнемогся совсем, братцы… — слабым голосом ответил хитрый старик. — Уж бросим это болото да выедем на Фотьянку.
После Ястребова еще никто ничего не находил… А тебе, Акинфий Назарыч, деньги я ворочу сполна. Будь без сумления…
— Ох, умно, Андрон Евстратыч! Столь-то ты хитер и дошл, что никому и не догадаться… В настоящие руки попало. Только ты смотри не болтай до поры до времени… Теперь ты сослался на немочь, а потом вдруг… Нет, ты лучше так сделай: никому ни слова, будто и сам не знаешь, — чтобы Кожин
после не вступался… Старателишки тоже могут к тебе привязаться. Ноне вон какой народ пошел… Умен, умен, нечего сказать: к рукам и золото.
Кишкин только развел руками: нет такого верного человека, который дал бы тихонько.
После некоторой паузы он сказал...
Баушку Лукерью взяло такое раздумье, что хоть в петлю лезть: и дать денег жаль, и не хочется, чтобы Ермошке достались дикие денежки. Вот бес-сомуститель навязался… А упустить такой случай — другого, пожалуй, и не дождешься. Старушечья жадность разгорелась с небывалой еще силой, и баушка Лукерья вся тряслась, как в лихорадке.
После долгого колебания она заявила...
— А такая!.. Вот погляди ты на меня сейчас и скажи: «Дурак ты, Петр Васильич, да еще какой дурак-то… ах какой дурак!.. Недаром кривой ерахтой все зовут… Дурак, дурак!..» Так ведь?.. а?.. Ведь мне одно словечко было молвить Ястребову-то, так болото-то и мое… а?.. Ну не дурак ли я
после того? Убить меня мало, кривого подлеца…
Пока между ними условлено было окончательно только то, что свадьба будет сыграна сейчас
после Фоминой недели.
— Дальше-то опять про парня… Какое-нибудь местечко ему приткнуться. Парень на все руки, а женится
после Фоминой — жена будет на приисковой конторе чистоту да всякий порядок соблюдать. Ведь без бабы и на прииске не управиться…
Издали они походили на проснувшихся
после зимней спячки пчел, ползавших по своему улью.
К чему
после поры-времени огород городить?
Смелый был человек и принимал золото со всех сторон, а
после него остались скупщики-мелкота: купят золотник и обжигаются.
После истории с Ястребовым он вообще сделался рассеянным и разговаривал только с Матюшкой.
После короткой паузы Матюшка опять засмеялся и прибавил...
На другой же день
после пожара в Фотьянку приехала Марья. Она первым делом разыскала Наташку с Петрунькой, приютившихся у соседей. Дети обрадовались тетке
после ночного переполоха, как радуются своему и близкому человеку только при таких обстоятельствах. Наташка даже расплакалась с радости.
С Сиротки он ушел
после обеда.