Миропа Дмитриевна потупилась, понимая так, что Аггей Никитич опять-таки говорит какой-то вздор, но ничего, впрочем, не возразила ему, и Зверев
ушел на свою половину, а Миропа Дмитриевна только кинула ему из своих небольших глаз молниеносный взор, которым как бы говорила: «нет, Аггей Никитич, вы от меня так легко не отделаетесь!», и потом, вечером, одевшись хоть и в домашний, но кокетливый и отчасти моложавый костюм, сама пришла к своему постояльцу, которого застала в халате.
Наступил канун дня, назначенного для свидания с братом. Семья, отужинав, стала ложиться спать. Сестра с мужем
ушла на свою половину. Петр остался с отцом с глазу на глаз. Старик было тоже поднялся с лавки. «Погоди, отец, поговорить надо», — остановил его сын, не вставая с места.
Воевода
ушел на свою половину (которую будем отныне звать хозяйскою) и отдал сыну приказ уложить дьяка и выпроводить с честью домой, когда он протрезвится. Таков был закон гостеприимства, хотя бы гость для хозяина хуже татарина. Но разгульная голова — Хабар — рассудил иначе.
Неточные совпадения
Одни требовали расчета или прибавки, другие
уходили, забравши задаток; лошади заболевали; сбруя горела как
на огне; работы исполнялись небрежно; выписанная из Москвы молотильная машина оказалась негодною по
своей тяжести; другую с первого разу испортили;
половина скотного двора сгорела, оттого что слепая старуха из дворовых в ветреную погоду пошла с головешкой окуривать
свою корову… правда, по уверению той же старухи, вся беда произошла оттого, что барину вздумалось заводить какие-то небывалые сыры и молочные скопы.
Часу в первом утра он, с усилием раскрыв глаза, увидел над собою при свете лампадки бледное лицо отца и велел ему
уйти; тот повиновался, но тотчас же вернулся
на цыпочках и, до
половины заслонившись дверцами шкафа, неотвратимо глядел
на своего сына.
Кум, несмотря
на всегдашнее хладнокровие, не любил уступать ей и оттого почти всегда
уходил из дому с фонарями под обоими глазами, а дорогая
половина, охая, плелась рассказывать старушкам о бесчинстве
своего мужа и о претерпенных ею от него побоях.
Дворник, служивший в этом доме лет пять и, вероятно, могший хоть что-нибудь разъяснить,
ушел две недели перед этим к себе
на родину,
на побывку, оставив вместо себя
своего племянника, молодого парня, еще не узнавшего лично и
половины жильцов.
Новый способ свидания еще более пленил Аггея Никитича; ночь, луна, сад, таинственное прохождение сквозь маленькую калитку заманчиво нарисовались в его воображении, и он начал поступать так: часов в одиннадцать
уходил спать, причем спальню
свою запирал, а в
половине двенадцатого снова одевался и, выскочив в окно прямо
на улицу, направлялся к саду аптекаря.