Неточные совпадения
С горки отлично можно было рассмотреть
старый брагинский
дом, который стоял на углу; из одной трубы винтом поднимался синий дым, значит старуха затеяла какую-нибудь стряпню.
Белоглинский завод, совсем затерявшийся в глуши Уральских гор, принадлежал к самым старинным уральским поселениям, что можно было даже заметить по его наружному виду, то есть по почерневшим старинным
домам с высокими коньками и особенно по
старой заводской фабрике, поставленной еще в 1736 году.
Теперь Белоглинский завод представлял собой такую картину: во-первых, «заречная» низкая сторона, где, собственно, находилось первоначальное раскольничье поселенье и где теперь проходила
Старая Кедровская улица;
дома здесь старинные, и люди в них старинные — отчасти раскольники, отчасти единоверцы; во-вторых, «нагорная» сторона, где красовалась православная церковь и хоромины Шабалина.
В их же
доме проживала
старая родственница с мужней стороны, девица Марфа Петровна; эта особа давно потеряла всякую надежду на личное счастье, поэтому занималась исключительно чужими делами и в этом достигла замечательного искусства, так что попасть на ее острый язычок считалось в Белоглинском заводе большим несчастием вроде того, если бы кого продернули в газетах.
— Чего вам смотреть на старика-то, — говорил Пятов своим новым приятелям, — он в город закатится — там твори чего хочешь, а вы здесь киснете на прииске, как
старые девки… Я вам такую про него штуку скажу, что только ахнете: любовницу себе завел… Вот сейчас провалиться — правда!.. Мне Варька шабалинская сама сказывала. Я ведь к ней постоянно хожу, когда Вукола
дома нет…
— Гордей Евстратыч собирается себе
дом строить, — рассказывала Татьяна Власьевна, — да все еще ждет, как жилка пойдет. Сначала-то он старый-то, в котором теперь живем, хотел поправлять, только подумал-подумал и оставил. Не поправить его по-настоящему, отец Крискент. Да и то сказать, ведь сыновья женатые, детки у них; того и гляди, тесно покажется — вот он и думает новый домик поставить.
Овцы слушали его, в душе во всем соглашались, многие даже плакали, и все разошлись по своим
домам, чтобы с новыми силами продолжать
старые счеты и действовать в духе крайнего разделения.
После молебствия все, конечно, были приглашены в
старый брагинский
дом откушать хлеба-соли и вспрыснуть новую постройку, чтоб она крепче стояла.
Недели через две, как был уговор, приехал и Головинский. Он остановился у Брагиных, заняв тот флигелек, где раньше жил Зотушка со старухами. Татьяна Власьевна встретила нового гостя сухо и подозрительно: дескать, вот еще Мед-Сахарыч выискался… Притом ее немало смущало то обстоятельство, что Головинский поселился у них во флигеле; человек еще не
старый, а в
дому целых три женщины молодых, всего наговорят. Взять хоть ту же Марфу Петровну: та-ра-ра, ты-ры-ры…
— Потерпи, милушка. Как быть-то?.. Деньги дело наживное. А уж насчет Владимира Петровича ты даже совсем напрасно сумлеваешься. Вон у него самовар даже серебряный, ковры какие, а дома-то, сказывают, сколько добра всякого… Уж ежели этакому человеку да не верить, милушка, так и жить на белом свете нельзя. На что наша Маланья, на всех фукает, как
старая кошка, а и та: «Вот уж барин, так можно сказать, что взаправский барин!»
Можно было подумать, что
старый брагинский
дом охвачен огнем и Татьяна Власьевна спасала от разливавшегося пожара последние крохи. Она заставила и Нюшу все прибирать и прятать и боязливо заглядывала в окна, точно боялась, что вот-вот наедут неизвестные враги и разнесут брагинские достатки по перышку. Нюша видела, что бабушка не в своем уме, но ничего не возражала ей и машинально делала все, что та ее заставляла.
У Гордея Евстратыча воротило на душе от этих церемоний, и не раз ему хотелось плюнуть на все, даже на самого Мосея Мосеича, а потом укатить в свой Белоглинский завод, в
Старую Кедровскую улицу, где стоит батюшкин
дом.
Этот чиновник в мундире являлся чем-то вроде карающей руки беспощадной судьбы и той нужды, которая в первый раз постучалась в
старый батюшкин
дом.
Чтобы достать эту сумму, объявлены были торги на недостроенный брагинский
дом, который на переторжке и остался за Вуколом Шабалиным; он стоил Брагину тысяч восемь, а ушел за тысячу восемьсот рублей, причем Шабалин еще хвастался, что этой покупкой хотел вызволить
старого благоприятеля.
Оставались несчастные двести рублей, для уплаты которых приходилось продавать
старый брагинский
дом, но уж тут даже у адвоката рука не повернулась, и он позволил Гордею Евстратычу переписать один вексель.
Скандал вышел на всю улицу, и, как в тот раз, когда в брагинские ворота ломился Самойло Михеич, опять в окнах пазухинского
дома торчали любопытные лица, и
Старая Кедровская улица оглашалась пьяными криками и крупной руганью.
— Это мой отличный сосед. Когда меня не бывает
дома, Алексей Силыч любезничает с моей женой и заводит шашни. Они ведь
старые знакомые, так им не привыкать обманывать добрых людей: раньше Анна Гордеевна обманывала своего тятеньку, а теперь обманывает меня.
Косяков уже шагал по двору. Ночь была светлая, и Косяков боязливо оглядывался в сторону
дома, точно боялся какой засады. Вот и знакомый
старый ларь. Сняв осторожно замок и накладку, Косяков еще раз оглянулся кругом и по пояс опустился в глубокий ларь, где долго шарил руками в овсе, прежде чем ущупал заветный узелок. Достав узелок из ларя, Косяков вернулся с ним в Зотушкин флигелек, проверил там деньги и передал Зотушке ту самую жилку, которую когда-то привез Михалко из Полдневской от Маркушки.
— Я бросил на мягкое, — сердито отозвался Самгин, лег и задумался о презрении некоторых людей ко всем остальным. Например — Иноков. Что ему право, мораль и все, чем живет большинство, что внушается человеку государством, культурой? «Классовое государство ремонтирует
старый дом гнилым деревом», — вдруг вспомнил он слова Степана Кутузова. Это было неприятно вспомнить, так же как удачную фразу противника в гражданском процессе. В коридоре все еще беседовали, бас внушительно доказывал:
И вспомнил он свою Полтаву, // Обычный круг семьи, друзей, // Минувших дней богатство, славу, // И песни дочери своей, // И
старый дом, где он родился, // Где знал и труд и мирный сон, // И всё, чем в жизни насладился, // Что добровольно бросил он, // И для чего?
Неточные совпадения
А день сегодня праздничный, // Куда пропал народ?..» // Идут селом — на улице // Одни ребята малые, // В
домах — старухи
старые, // А то и вовсе заперты // Калитки на замок.
Пришла старуха
старая, // Рябая, одноглазая, // И объявила, кланяясь, // Что счастлива она: // Что у нее по осени // Родилось реп до тысячи // На небольшой гряде. // — Такая репа крупная, // Такая репа вкусная, // А вся гряда — сажени три, // А впоперечь — аршин! — // Над бабой посмеялися, // А водки капли не дали: // «Ты
дома выпей,
старая, // Той репой закуси!»
Сам Левин не помнил своей матери, и единственная сестра его была старше его, так что в
доме Щербацких он в первый раз увидал ту самую среду
старого дворянского, образованного и честного семейства, которой он был лишен смертью отца и матери.
В Левинском, давно пустынном
доме теперь было так много народа, что почти все комнаты были заняты, и почти каждый день
старой княгине приходилось, садясь зa стол, пересчитывать всех и отсаживать тринадцатого внука или внучку за особенный столик. И для Кити, старательно занимавшейся хозяйством, было не мало хлопот о приобретении кур, индюшек, уток, которых при летних аппетитах гостей и детей выходило очень много.
— А я стеснен и подавлен тем, что меня не примут в кормилицы, в Воспитательный
Дом, — опять сказал
старый князь, к великой радости Туровцына, со смеху уронившего спаржу толстым концом в соус.