Неточные совпадения
Зотушка
посмотрел на широкую спину уходившего Михалка и, потянув лошадь за осклизлый повод, опять зашлепал по двору своими босыми ногами. Сутулая, коренастая фигура Михалки направилась к дому и быстро исчезла в темных дверях сеней. Можно было расслышать,
как он вытирал грязные ноги о рогожу, а затем грузно начал подниматься по ступенькам лестницы.
Больной недоверчиво
посмотрел на своего собеседника, потому что все его богословские познания ограничились одной Исусовой молитвой, запавшей в эту грешную душу,
как падает зерно на каменную почву.
Гордей Евстратыч был бледен
как полотно; он
смотрел на отекшее лицо Маркушки страшными, дикими глазами, выжидая, не вырвется ли еще какое-нибудь признание из этих посиневших и растрескавшихся губ. Но Маркушка умолк и лежал с закрытыми глазами
как мертвый, только тряпье на подмостках продолжало с хрипом подниматься неровными взмахами, точно под ним судорожно билась ослабевшими крыльями смертельно раненная птица.
Около Лапухи жалось странное существо: на вид это была девочка лет двенадцати, еще с несложившимися, детскими формами, с угловатой спиной и тонкими босыми ногами, но желтое усталое лицо с карими глазами
смотрело не по-детски откровенно,
как смотрят только отведавшие от древа познания добра и зла.
Я лично
смотрю на богатство
как на испытание.
Ему хотелось жить,
как живут другие, то есть «робить» в шахте, пить, драться с Пестерем, дарить козловые ботинки Лапухе или Оксе,
смотря по расположению духа.
После этого первого визита к Маркушке прошло не больше недели,
как Татьяна Власьевна отправилась в Полдневскую во второй раз. Обстановка Маркушкиной лачужки не показалась ей теперь такой жалкой,
как в первый раз,
как и сам больной, который
смотрел так спокойно и довольно. Даже дым от Маркушкиной каменки не так ел глаза,
как раньше. Татьяна Власьевна с удовольствием видела, что Маркушка заглядывает ей в лицо и ловит каждый ее взгляд. Очевидно, Маркушка был на пути к спасению.
Стою я да
смотрю на него,
как дура
какая, а потом
как поцелую его…
Алена Евстратьевна даже не подала руки Пелагее Миневне, а только сухо ей поклонилась,
как настоящая заправская барыня. Эта встреча разом разбила розовое настроение Пелагеи Миневны, у которой точно что оборвалось внутри… Гордячка была эта Алена Евстратьевна, и никто ее не любил, даже Татьяна Власьевна. Теперь Пелагея Миневна постояла-постояла,
посмотрела,
как въезжали во двор лошади, на которых приехала Алена Евстратьевна, а потом уныло поплелась домой.
— Ничего вы не
смотрите, дармоеды! — ругался Гордей Евстратыч, шагая по конторке. — Ну
какой у нас порядок? По миру скоро все пойдем… Вот Шабалин не по-нашему поворачивается с приисками!..
В конце этого психологического процесса Маркушка настолько сросся с своей идеей, что существовал только ею и для нее. Он это сам сознавал, хотя никому не говорил ни слова. Удивление окружавших, что Маркушка так долго тянет, иногда даже смешило и забавляло его, и он
смотрел на всех
как на детей, которые не в состоянии никогда понять его.
Только одна Нюша оставалась прежней Нюшей — развей горе веревочкой, — хотя и приставала к бабушке с разговорами о платьях. Несмотря на размолвки отцов, Нюша и Феня остались неразлучны по-прежнему и частили одна к другой, благо свободного времени не занимать стать. Эти молодые особы
смотрели на совершившееся около них с своей точки зрения и решительно не понимали поведения стариков, которые расползлись в разные стороны,
как окормленные бурой тараканы.
Гордей Евстратыч
смотрел на эти праздники сквозь пальцы, потому что, раз, — нельзя же перечить такому начальству,
как Порфир Порфирыч, Плинтусов и Липачек, а затем — и потому, что как-то неловко было отставать от других.
— Чего вам
смотреть на старика-то, — говорил Пятов своим новым приятелям, — он в город закатится — там твори чего хочешь, а вы здесь киснете на прииске,
как старые девки… Я вам такую про него штуку скажу, что только ахнете: любовницу себе завел… Вот сейчас провалиться — правда!.. Мне Варька шабалинская сама сказывала. Я ведь к ней постоянно хожу, когда Вукола дома нет…
— Чего
смотри?.. Я знаю,
как и зовут любовницу Гордея Евстратыча. Она из немок, из настоящих, а называется Сашей. В арфистках раньше была, потом с Шабалиным жила до Варьки. Шабалин ее и сосватал тятеньке-то вашему… Мне сама Варька сказывала — потому Шабалин пьяный все ей рассказывает.
— Погодите, батька смотрит-смотрит да еще жениться вздумает, — посмеивался Володька Пятов. — Что, испугались? То-то…
Смотрите в оба, а то
как раз наследников новых наживете.
— Помните, Гордей Евстратыч,
как вы мне тогда сказали про великое слово о Нюше… Вот я хочу поговорить с вами о нем. Зачем вы ее губите, Гордей Евстратыч?
Посмотрите, что из нее сталось в полгода: кукла какая-то, а не живой человек… Ежели еще так полгода пройдет, так, пожалуй, к весне и совсем она ноги протянет. Я это не к тому говорю, чтобы мне самой очень нравился Алексей… Я и раньше смеялась над Нюшей, ну, оно вышло вон
как. Если он ей нравится, так…
— В том-то и дело, что не глупости, Феня… Ты теперь только то посуди, что в брагинском доме в этот год делалось, а потом-то что будет? Дальше-то и подумать страшно… Легко тебе будет
смотреть,
как брагинская семья будет делиться: старики врозь, сыновья врозь, снохи врозь. Нюшу столкают с рук за первого прощелыгу. Не они первые, не они последние. Думаешь, даром Гордей-то Евстратыч за тобой на коленях ползал да слезами обливался? Я ведь все видела тогда… Не бери на свою душу греха!..
— Хороших дел не нужно бояться… Ты
смотришь на брак с земными мыслями, забывая, что в этом мире мы временные гости,
как путники в придорожной гостинице.
— Татьяна Власьевна, конечно, весьма благомысленная и благоугодная женщина, но она все-таки человек, и каждый человек в состоянии заблуждаться, особенно когда дело слишком близко затрогивает нас… Она
смотрит земными очами,
как человек, который не думает о завтрашнем дне. Старушка уже в преклонном возрасте, не сегодня завтра призовется к суду Божию, тогда что будет? С своей стороны, я не осуждаю ее нисколько, даже согласен с ней, но нужно прозирать в самую глубину вещей.
Вся высохшая, с побелевшим восковым лицом и страшно горевшими глазами, Татьяна Власьевна походила на одну из тех подвижниц,
каких рисуют на старинных образах. Прежней мягкости и податливости в ней не было больше и следа; она
смотрела гордой и неприступной. И раньше редко улыбавшиеся губы теперь сложились сурово,
как у схимницы; это высохшее и изможденное лицо потеряло способность улыбаться. Даже Нюша и та боялась грозной старухи.
Не один раз глаза Фени наполнялись слезами, когда она
смотрела на отца: ей было жаль его больше, чем себя, потому что она слишком исстрадалась, чтобы чувствовать во всем объеме опасность, в
какой находилась.
Пусть
посмотрят и Савины, и Колобовы,
как он испугался Порфира Порфирыча да с горя начал дом строить.
Это известие так поразило Татьяну Власьевну, что она в немом изумлении минут пять
смотрела на улыбавшегося Владимира Петровича, точно на нее нашел столбняк. Даже было мгновение, что старушка усомнилась, уж не оборотень ли пред ней… И так просто: съездил, поговорил — и все
как по маслу.
Спорцевадзе пристально
посмотрел на Брагина своими желтыми глазами и подумал: «Ну, с этого взять нечего: гол
как сокол».
Гордей Евстратыч присутствовал на аукционе и все время
смотрел,
как обезумевшие бабенки рвали батюшкин панский товар; он видел и Матрену Ильиничну, и Агнею Герасимовну, которые набирали лучшие куски.
Гордей Евстратыч вскочил с места,
как ужаленный, и даже пощупал свою голову, точно сомневался в своем уме. А Татьяна Власьевна стояла такая спокойная, глазом не моргнет, и по-прежнему с изумлением
смотрела на сына.
— А ты прямо на горло наступи старухе, — учила Михалку Варвара Тихоновна. — Небось отдаст деньги, если прижать ей хвост-то. Чего
смотреть ей в зубы-то. Все в голос кричат, что Татьяна Власьевна спрятала деньги. Уж это верно,
как в аптеке…
Особенно хороши были у Нюши глаза — темные, глубокие, блестящие, они точно сделались больше и
смотрели таким просветленным тихим взглядом,
как у монахини.
— Всем деревни не выбрать, маменька, а Павел Митрич об нас с вами не заплачет:
посмотрит невесту и уедет. Ему только рукой повести —
как галок налетит.
Как знаете, я не навязываю вам жениха, а только мне Нюши-то жаль… Это от сытости да от достатков женихов разбирают. Может, у вас где-нибудь припрятаны деньги, вот вы и ломаетесь надо мной.