Неточные совпадения
Так, посредине дома
стояла громадная «батюшкина печь» величиною с целую комнату; ее топили особенными полуторааршинными дровами, причем она страшно накаливалась и грозила в одно прекрасное утро
пустить на ветер весь батюшков дом.
—
На всех приисках одна музыка-то… — хохотал пьяный Шабалин, поучая молодых Брагиных. — А вы смотрите
на нас, стариков, да и набирайтесь уму-разуму. Нам у золота да не пожить — грех будет… Так, Архип? Чего красной девкой глядишь?..
Постой, вот я тебе покажу, где раки зимуют. А еще женатый человек… Ха-ха! Отец не
пускает к Дуне, так мы десять их найдем. А ты, Михалко?.. Да вот что, братцы, что вы ко мне в Белоглинском не заглянете?.. С Варей вас познакомлю, так она вас арифметике выучит.
Неточные совпадения
— Скажи! — // «Идите по лесу, // Против столба тридцатого // Прямехонько версту: // Придете
на поляночку, //
Стоят на той поляночке // Две старые сосны, // Под этими под соснами // Закопана коробочка. // Добудьте вы ее, — // Коробка та волшебная: // В ней скатерть самобраная, // Когда ни пожелаете, // Накормит, напоит! // Тихонько только молвите: // «Эй! скатерть самобраная! // Попотчуй мужиков!» // По вашему хотению, // По моему велению, // Все явится тотчас. // Теперь —
пустите птенчика!»
—
Пусти,
пусти, поди! — заговорила она и вошла в высокую дверь. Направо от двери
стояла кровать, и
на кровати сидел, поднявшись, мальчик в одной расстегнутой рубашечке и, перегнувшись тельцем, потягиваясь, доканчивал зевок. В ту минуту, как губы его сходились вместе, они сложились в блаженно-сонную улыбку, и с этою улыбкой он опять медленно и сладко повалился назад.
— То, что я тысячу раз говорил и не могу не думать… то, что я не
стою тебя. Ты не могла согласиться выйти за меня замуж. Ты подумай. Ты ошиблась. Ты подумай хорошенько. Ты не можешь любить меня… Если… лучше скажи, — говорил он, не глядя
на нее. — Я буду несчастлив.
Пускай все говорят, что̀ хотят; всё лучше, чем несчастье… Всё лучше теперь, пока есть время…
— Ну вот,
пускай папа посмотрит, — сказала Лизавета Петровна, поднимая и поднося что-то красное, странное и колеблющееся. —
Постойте, мы прежде уберемся, — и Лизавета Петровна положила это колеблющееся и красное
на кровать, стала развертывать и завертывать ребенка, одним пальцем поднимая и переворачивая его и чем-то посыпая.
— Да
пусти, пьяный черт! — отбивался Зосимов и потом, когда уже тот его выпустил, посмотрел
на него пристально и вдруг покатился со смеху. Разумихин
стоял перед ним, опустив руки, в мрачном и серьезном раздумье.