Неточные совпадения
В
одном месте из белой массы вылезали два золотых усика, в другом несколько широких блесток были точно приклеены
к гладкому камню.
К девяти часам вечера все в доме были на своих местах, потому что утром нужно рано вставать. Татьяна Власьевна всех поднимает на ноги чем свет и только
одной Арише позволяет понежиться в своей каморке лишний часок, потому что Ариша ночью возится с своим двухмесячным Степушкой.
Ох, вышел грех, большой грех… — пожалела Татьяна Власьевна грешного человека, Поликарпа Семеныча, и погубила свою голову, навсегда погубила. Сделалось с нею страшное, небывалое… Сама она теперь не могла жить без Поликарпа Семеныча, без его грешной ласки, точно кто ее привязал
к нему. Позабыла и мужа, и деток, и свою спобедную головушку для
одного ласкового слова, для приворотного злого взгляда.
В это время ей всего было еще тридцать лет, и она, как
одна из первых красавиц, могла выйти замуж во второй раз; но мысли Татьяны Власьевны тяготели
к другому идеалу — ей хотелось искупить грех юности настоящим подвигом, а прежде всего поднять детей на ноги.
Вот те мысли, которые мучительно повертывались клубком в голове Татьяны Власьевны, когда она семидесятилетней старухой таскала кирпичи на строившуюся церковь. Этот подвиг был только приготовлением
к более трудному делу, о котором Татьяна Власьевна думала в течение последних сорока лет, это — путешествие в Иерусалим и по другим святым местам. Теперь задерживала
одна Нюша, которая, того гляди, выскочит замуж, — благо и женишок есть на примете.
«А все золото поднимает… — подумал невольно Брагин, щупая лежавшую за пазухой жилку. — Вуколу-то Логинычу красная цена расколотый грош, да и того напросишься, а вон какую хоромину наладил! Кабы этакое богачество да
к настоящим рукам… Сказывают, в
одно нонешнее лето заробил он на золоте-то тысяч семьдесят… Вот лошадь-то какая — зверь зверем».
В брагинском доме было тихо, но это была самая напряженная, неестественная тишина. «Сам» ходил по дому как ночь темная; ни от кого приступу
к нему не было, кроме Татьяны Власьевны. Они запирались в горнице Гордея Евстратыча и подолгу беседовали о чем-то. Потом Гордей Евстратыч ездил в Полдневскую
один, а как оттуда вернулся, взял с собой Михалка, несколько лопат и кайл и опять уехал. Это были первые разведки жилки.
Вот в
один из таких дней Гордей Евстратыч с Михалком подъезжали верхами
к Полдневской, но, не доезжая деревни, они взяли влево и лесистым увалом, по какой-то безыменной тропинке, начали подниматься вверх по реке.
— Ах, какой же ты, право, непонятный… Знамо дело, что не дадут. Я уж тебе говорил, что надо под Шабалина подражать… он тоже на жилке робит, а списывает золото россыпным… Есть тут
один анжинер — тебе уж
к нему в правую ногу придется…
К подъезду были поданы две тройки, и вся пьяная компания отправилась на них в брагинский дом. Гордей Евстратыч ехал на своих пошевенках; на свежем воздухе он еще сильнее опьянел и точно весь распустился. Архип никогда еще не видал отца в таком виде и легонько поддерживал его
одной рукой.
А
к этому присоединились другие известия:
одной старушке ночью в окно чья-то рука подала десять рублей, трем бедным семьям та же рука дала по пяти, и т. д.
Татьяна Власьевна тяжело вздохнула, и даже беззаботная Нюша приуныла;
один Гордей Евстратыч точно ничего не видел и не слышал, что делалось кругом: он точно прирос
к своему прииску и ни о чем больше не мог думать.
В общей сумятице, поднятой брагинской жилкой, чистой от всяких расчетов и соображений корыстного характера оставалась пока
одна Нюша, что и проявлялось в ее отношениях
к Алеше.
Сначала такие непутевые речи Гордея Евстратыча удивляли и огорчали Татьяну Власьевну, потом она как-то привыкла
к ним, а в конце концов и сама стала соглашаться с сыном, потому что и в самом деле не век же жить дураками, как прежде. Всех не накормишь и не пригреешь. Этот старческий холодный эгоизм закрадывался
к ней в душу так же незаметно, шаг за шагом, как
одно время года сменяется другим. Это была медленная отрава, которая покрывала живого человека мертвящей ржавчиной.
Горные инженеры, техники, доктора, купцы, адвокаты — всех одинаково тянуло
к всесильному магниту, не говоря уже о бедности, которая поползла
к брагинскому дому со всех углов, снося сюда в
одну кучу свои беды, напасти и огорчения…
Только
одна Нюша оставалась прежней Нюшей — развей горе веревочкой, — хотя и приставала
к бабушке с разговорами о платьях. Несмотря на размолвки отцов, Нюша и Феня остались неразлучны по-прежнему и частили
одна к другой, благо свободного времени не занимать стать. Эти молодые особы смотрели на совершившееся около них с своей точки зрения и решительно не понимали поведения стариков, которые расползлись в разные стороны, как окормленные бурой тараканы.
В комнате Фени действительно весь пол был обложен полосами разного полотна, а она сама ползала по нему на коленях с выкройкой в
одной руке и с ножницами в другой. Зотушка полюбовался на молодую хозяйку, положил свою котомку в уголок, снял сапоги и тоже примостился
к разложенному полотну.
Паровая машина была поставлена, но
одной было мало: вода одолевала, нужно было
к осени вторую.
— На всех приисках
одна музыка-то… — хохотал пьяный Шабалин, поучая молодых Брагиных. — А вы смотрите на нас, стариков, да и набирайтесь уму-разуму. Нам у золота да не пожить — грех будет… Так, Архип? Чего красной девкой глядишь?.. Постой, вот я тебе покажу, где раки зимуют. А еще женатый человек… Ха-ха! Отец не пускает
к Дуне, так мы десять их найдем. А ты, Михалко?.. Да вот что, братцы, что вы ко мне в Белоглинском не заглянете?.. С Варей вас познакомлю, так она вас арифметике выучит.
Раньше он решил испить чашу до дна за
один прием, то есть разом побывать у всех, но теперь он почувствовал себя слишком разбитым, чтобы идти еще
к Нилу Поликарпычу, своему явному недоброжелателю.
Только
к этой Наташе и присватывался
один богатый старик, то есть он еще не старик, человек еще в поре, ну а в годках.
Гордей Евстратыч хотел поднять дом непременно в
одно лето, чтобы на другое лето приступить
к его внутренней отделке, то есть выштукатурить, настлать полы, выкрасить, вообще привести в форменный вид.
Жил, присматривался
к людям… и подыскал
одно дельце.
— Ах, мамынька, совсем не то… Скажу тебе только
одно: приедет
к нам
один человек, тогда сама все увидишь… Уж такой человек, такой человек…
Другим обстоятельством, сильно смутившим Татьяну Власьевну, было то, что Владимир Петрович был у них в доме всего
один раз — повернулся с полчасика, поговорил, поблагодарил за все и ушел
к себе.
Одним словом, вас мучат, бабушка Татьяна, ваши натянутые отношения
к вашим родственникам, то есть
к Савиным и
к Колобовым.
Бедная Ариша тряслась всем телом и ничего не отвечала, но, когда Гордей Евстратыч хотел ее притянуть
к себе, она с неестественной силой вырвалась из его рук и бросилась
к дверям. Старик
одним прыжком догнал ее и, схватив за плечи точно железными клещами, прибавил...
Гордей Евстратыч делал вид, что ничего не замечает, и относился
к сыну с небывалой нежностью, и только
одна Ариша понимала истинную цену этой отцовской нежности: отец хотел погубить сына, чтобы этим путем добиться своего.
Старики ссорились часа два, а когда Татьяна Власьевна пошла
к себе в комнаты, каморка Ариши была уже пуста: схватив своего Степушку и накинув на плечи Нюшину заячью шубейку, она в
одних башмаках на босу ногу убежала из брагинского дома.
— А она, Ариша-то, как вырвалась от Гордея Евстратыча, так в
одной рубахе и прибежала
к своим-то…
От Спорцевадзе Брагин отправился
к другому адвокату, от другого
к третьему — но везде совет был
один, точно все эти шельмы сговорились: так в
один голос и режут.
Одно такое объявление Гордей Евстратыч своими руками прибил на гвоздики
к воротной верее.
Жажда легкой наживы слила всех женщин в
одно громадное целое, жадно глядевшее сотнями горевших глаз и протягивавшее
к прилавку сотни хватавших рук, точно это было какое мифическое животное, разрывавшее брагинскую лавку на части.
В
одно прекрасное утро, после очень веселой ночи в шабалинском доме, Михалко отправился в сопровождении Володьки Пятова
к бабушке, чтобы наступить ей на горло.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Очень почтительным и самым тонким образом. Все чрезвычайно хорошо говорил. Говорит: «Я, Анна Андреевна, из
одного только уважения
к вашим достоинствам…» И такой прекрасный, воспитанный человек, самых благороднейших правил! «Мне, верите ли, Анна Андреевна, мне жизнь — копейка; я только потому, что уважаю ваши редкие качества».
Городничий (тихо, Добчинскому).Слушайте: вы побегите, да бегом, во все лопатки, и снесите две записки:
одну в богоугодное заведение Землянике, а другую жене. (Хлестакову.)Осмелюсь ли я попросить позволения написать в вашем присутствии
одну строчку
к жене, чтоб она приготовилась
к принятию почтенного гостя?
Хлестаков. А это… На
одну минуту только… на
один день
к дяде — богатый старик; а завтра же и назад.
По правую сторону его жена и дочь с устремившимся
к нему движеньем всего тела; за ними почтмейстер, превратившийся в вопросительный знак, обращенный
к зрителям; за ним Лука Лукич, потерявшийся самым невинным образом; за ним, у самого края сцены, три дамы, гостьи, прислонившиеся
одна к другой с самым сатирическим выраженьем лица, относящимся прямо
к семейству городничего.
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, //
К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо знать. // Пять сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли
одного!