Неточные совпадения
— Ишь ведь какой дошлый, этот Вуколко! — со злостью заговорила Татьяна Власьевна, припоминая семидесятирублевый зонтик Шабалина. —
Уж успел пронюхать… Да ты верно знаешь, милушка, что Маркушка ничего
не говорил Вуколу?
—
Уж это что
говорить, милушка… Вукол-то
не стал бы молиться за него. Только все-таки страшно… И молитва там, и милостыня, и сорокоуст — все бы ничего, а как подумаю об золоте, точно что у меня оборвется. Вдруг-то страшно очень…
Крискент никогда ничего
не говорил нового, а только соглашался и успокаивал
уже одним своим видом.
— Ах, какой же ты, право, непонятный… Знамо дело, что
не дадут. Я
уж тебе
говорил, что надо под Шабалина подражать… он тоже на жилке робит, а списывает золото россыпным… Есть тут один анжинер — тебе
уж к нему в правую ногу придется…
— Велико кушанье… —
говорила она даже вслух. —
Уж Липачка и Плинтусова
не боюсь, а Порфира Порфирыча и подавно… Ну
не даст золото мыть — проживем и без золота, как раньше жили.
—
Уж не стала бы я по-твоему возиться с каким-нибудь Алешкой Пазухиным! —
не раз
говорила Феня, встряхивая своей желтой косой. — Нечего сказать,
не нашла хуже-то!..
— Как же раньше-то, Гордей Евстратыч, ты ничего
не говорил про Зотушку? — удивлялась Татьяна Власьевна. —
Уж не объест же он нас… Чужим людям подаем, а своего
не гнать же.
— Клятва — другое, мамынька… Мы за него вечно будем Богу молиться, это
уж верно. А насчет харчу и всякого у нас и клятвы никакой
не было… Так я
говорю, мамынька?
— Старухи-то еще что
говорят, — прибавляла
уж от себя словоохотливая Марфа Петровна, — легкое-то богатство,
говорят, по воде уплывет… Ей-богу, Татьяна Власьевна,
не вру! Дивушку я далась, с чего это старухи такую оказию придумали!..
— Гляжу я на тебя и ума
не могу приложить: в кого ты издалась такая удалая, —
говорила иногда Татьяна Власьевна, любуясь красавицей Феней. —
Уж можно сказать, что во всем
не как наша Анна Гордеевна.
— Нет
уж, Марфа Петровна, начала — так все выкладывай, — настаивала Татьяна Власьевна, почерневшая от горя. — Мы тут сидим в своих четырех стенах и ничем-ничего
не знаем, что люди-то добрые про нас
говорят. Тоже ведь
не чужие нам будут — взять хоть Агнею Герасимовну… Немножко будто мы разошлись с ними, только это особь статья.
Впрочем, новое платье Гордей Евстратыч долго
не решался надеть, даже очень сумлевался, пока по первопутку
не съездил в город сдавать золото, откуда приехал
уже совсем форсуном: в длинном сюртуке, в крахмальной сорочке, брюки навыпуск — одним словом, «оделся патретом», как
говорил Зотушка.
В восемь часов был подан ужин, потому что в Белоглинском заводе все ложатся очень рано. Стряпня была своя домашняя,
не заморская, но гости находили все отличным и
говорили нехитрые комплименты молодой хозяйке, которая так мило конфузилась и вспыхивала ярким румянцем до самой шеи. Гордей Евстратыч особенно ласково поглядывал сегодня на Феню и несколько раз принимался расхваливать ее в глаза, что
уж было совсем
не в его характере.
— Ну,
уж я-то
не заплачу, ты это напрасно
говоришь…
— А
уж как бы хорошо-то было… Сначала бы насчет Савиных да Колобовых, а потом и насчет Пазухиных. То есть я на тот конец
говорю, отец Крискент, что Нюшу-то мне больно жаль да и Алексея. Сказывают, парень-то сам
не свой ходит… Может, Гордей-то Евстратыч и стишает.
— Так и отдать ее Алешке? — докончил Гордей Евстратыч и тихо так засмеялся. — Так вот зачем ты меня завела в свою горницу… Гм… Ежели бы это кто мне другой сказал, а
не ты, так я… Ну, да что об этом
говорить. Может, еще что на уме держишь, так
уж говори разом, и я тебе разом ответ дам.
— Я и
не говорю, что все такие, а только к слову пришлось: всякие бывают и молодые мужья… А муж постарше совсем
уж другое: он
уж не надышится на жену, на руках ее носит. Оно и спокойнее, и куда лучше, хоть ты как поверни. Вон мамынька тоже за старого мужа выходила, а разве хуже других прожила? Прежде совсем
не спрашивали девок, за кого замуж отдают, да жили
не хуже нашего-то…
Это известие так поразило Татьяну Власьевну, что она в немом изумлении минут пять смотрела на улыбавшегося Владимира Петровича, точно на нее нашел столбняк. Даже было мгновение, что старушка усомнилась,
уж не оборотень ли пред ней… И так просто: съездил,
поговорил — и все как по маслу.
— Ты еще благодари Бога, что Михалко-то одной водкой зашибается, а вон Архип-то, сказывают, больно за девками бегает…
Уж так мне жаль этой Дуни, так жаль, да и Матрены-то Ильинишны! Только ты никому
не говори ничего, Ариша, боже тебя сохрани!
— Плохо, плохо, Гордей Евстратыч, —
говорил Колосов, разглаживая свою окладистую седую бороду. — Эк тебя угораздило с этими кабаками…
Уж и времена только!.. С живого кожу сдерут. А только Спорцевадзе тебе правильно посоветовал. Надо будет толкнуться к Мосею Мосеичу,
не выгорит ли что-нибудь. Пожалуй, дам тебе писульку на всякий случай.
— А ты, бабушка, в самом деле
не больно тово…
не шеперься, — заявил с своей стороны Михалко,
не желая показать себя трусом пред улыбавшимся приятелем. — Мы насчет денег пришли, тятенька которые оставил… Да!
Уж ты как хочешь, а деньги подавай. Верно тебе
говорю…
— Так за каким делом-то приехала?
Говори уж прямо,
не разводи бобов-то…
—
Не знаю, как
уж тебе сказать-то, — уклончиво
говорила Татьяна Власьевна, — ты бы привезла его хоть показать, нельзя же позаочь…
В коротких, но определительных словах изъяснил, что уже издавна ездит он по России, побуждаемый и потребностями, и любознательностью; что государство наше преизобилует предметами замечательными,
не говоря уже о красоте мест, обилии промыслов и разнообразии почв; что он увлекся картинностью местоположенья его деревни; что, несмотря, однако же, на картинность местоположенья, он не дерзнул бы никак обеспокоить его неуместным заездом своим, если бы не случилось что-то в бричке его, требующее руки помощи со стороны кузнецов и мастеров; что при всем том, однако же, если бы даже и ничего не случилось в его бричке, он бы не мог отказать себе в удовольствии засвидетельствовать ему лично свое почтенье.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я
уж не помню твоих глупых счетов.
Говори, сколько там?
Бобчинский. Возле будки, где продаются пироги. Да, встретившись с Петром Ивановичем, и
говорю ему: «Слышали ли вы о новости-та, которую получил Антон Антонович из достоверного письма?» А Петр Иванович
уж услыхали об этом от ключницы вашей Авдотьи, которая,
не знаю, за чем-то была послана к Филиппу Антоновичу Почечуеву.
«На что,
говорит, тебе муж? он
уж тебе
не годится».
Купцы. Ей-богу! такого никто
не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть,
не то
уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет
уже по семи лежит в бочке, что у меня сиделец
не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и
уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем
не нуждается; нет, ему еще подавай:
говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет же внутреннего распоряжения и того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего
не могу сказать. Да и странно
говорить: нет человека, который бы за собою
не имел каких-нибудь грехов. Это
уже так самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого
говорят.