После этого, как, бывало, придешь на верх и станешь перед иконами, в своем ваточном халатце, какое чудесное чувство испытываешь, говоря: «Спаси, господи, папеньку и маменьку». Повторяя молитвы, которые в первый раз лепетали детские уста мои за
любимой матерью, любовь к ней и любовь к богу как-то странно сливались в одно чувство.
Он теряет веру после смерти горячо
любимой матери, его возмущает духовно низменный характер жизни православного духовенства, из которого он вышел, он не может примирить веры в Бога и Промысел Божий с существованием зла и несправедливых страданий.
Мне было очень досадно, что не позволяли не только самому участвовать, но даже присутствовать на этих играх и, вследствие такого строгого запрещения, меня соблазнили, наконец, обманывать свою умную и так горячо
любимую мать.
Старушка с самого отъезда Мани во все тяжелые минуты своей жизни позволяла себе капризничать с Идою, как иногда больной ребенок капризничает с нежно
любимой матерью, отталкивая ее руку и потом молча притягивая ее к себе снова поближе.
Пустыня прекрасная! // Меня многогрешную, // Как чадо свое, приими. //
Любимая мать моя, // В пристанище тихое, // В безмолвные недра свои!
Неточные совпадения
Живя старою жизнью, она ужасалась на себя, на свое полное непреодолимое равнодушие ко всему своему прошедшему: к вещам, к привычкам, к людям, любившим и любящим ее, к огорченной этим равнодушием
матери, к милому, прежде больше всего на свете
любимому нежному отцу.
В числе
любимых занятий Сережи было отыскиванье своей
матери во время гулянья.
Сережа, сияя глазами и улыбкой и держась одною рукой за
мать, другою за няню, топотал по ковру жирными голыми ножками. Нежность
любимой няни к
матери приводила его в восхищенье.
Паратов. Мне не для любопытства, Лариса Дмитриевна, меня интересуют чисто теоретические соображения. Мне хочется знать, скоро ли женщина забывает страстно
любимого человека: на другой день после разлуки с ним, через неделю или через месяц… имел ли право Гамлет сказать
матери, что она «башмаков еще не износила» и так далее…
Клим заглянул в дверь: пред квадратной пастью печки, полной алых углей, в низеньком,
любимом кресле
матери, развалился Варавка, обняв
мать за талию, а она сидела на коленях у него, покачиваясь взад и вперед, точно маленькая. В бородатом лице Варавки, освещенном отблеском углей, было что-то страшное, маленькие глазки его тоже сверкали, точно угли, а с головы
матери на спину ее красиво стекали золотыми ручьями лунные волосы.