Гордей Евстратыч еще раз приостановился, расправил бороду и вошел в пустой громадный зал, который просто ошеломил его своей обстановкой: зеркала во всю стену, ореховая дорогая мебель с синей
бархатной обивкой, такие же драпировки, малахитовые вазы перед окнами, рояль у одной стены, громадная картина в резной черной массивной раме, синие бархатные обои с золотыми разводами, навощенный паркет — все так и запрыгало в глазах у Гордея Евстратыча.
Перед диваном из красного дерева, с выцветшей
бархатной обивкой, стояла конторка палисандрового дерева; над диваном висела картина с купающимися нимфами; комод, оклеенный карельской березой, точно навалился на простенок между окнами; разбитое трюмо стояло в углу на простой некрашеной сосновой табуретке; богатый туалет с отломленной ножкой, как преступник, был притянут к стене запыленными шнурками.
Какой это производит эффект, можно судить по тому, что подле меня один русский сведущий человек сидел, так он ногтями всю
бархатную обивку на кресле ободрал и все кричал: пошевеливай!
Но Вера Львовна не могла спать. Ей стало душно в тесной каюте, и прикосновение
бархатной обивки дивана раздражало кожу ее рук и шеи. Она встала, чтобы опять выйти на палубу.