— Неужели вам мало ваших приживалок, которыми вы занимаете своих гостей?! —
со злостью закричал Прозоров, сжимая кулаки. — Зачем вы втягиваете мою девочку в эту помойную яму? О, господи, господи! Вам мало видеть, как ползают и пресмыкаются у ваших ног десятки подлых людей, мало их унижения и добровольного позора, вы хотите развратить еще и Лушу! Но я этого не позволю… Этого не будет!
А тут еще Яшка Кормилицын… —
со злостью думала девушка, начиная торопливо ходить по комнате из угла в угол. — Вот это было бы мило: madame Кормилицына, Гликерия Витальевна Кормилицына… Прелестно! Муж, который не умеет ни встать, ни сесть… Нужно быть идиоткой, чтобы слушать этого долговолосого дурня…
«И с чего взял я, — думал он, сходя под ворота, — с чего взял я, что ее непременно в эту минуту не будет дома? Почему, почему, почему я так наверно это решил?» Он был раздавлен, даже как-то унижен. Ему хотелось смеяться над собою
со злости… Тупая, зверская злоба закипела в нем.
Но, и
со злостью думая о Рите, он ощущал, что в нем растет унизительное желание пойти к ней, а это еще более злило его. Он нашел исход злобе своей, направив ее на рабочих.
Неточные совпадения
— Ты, ты виноват во всем! — вскрикнула она
со слезами отчаяния и
злости в голосе, вставая.
В красавиц он уж не влюблялся, // А волочился как-нибудь; // Откажут — мигом утешался; // Изменят — рад был отдохнуть. // Он их искал без упоенья, // А оставлял без сожаленья, // Чуть помня их любовь и
злость. // Так точно равнодушный гость // На вист вечерний приезжает, // Садится; кончилась игра: // Он уезжает
со двора, // Спокойно дома засыпает // И сам не знает поутру, // Куда поедет ввечеру.
«Опасный негодяй, — думал Самгин,
со всею силою
злости, на какую был способен. — Чувство сродства… ничтожество!»
«Там она теперь, — думал он, глядя за Волгу, — и ни одного слова не оставила мне! Задушевное, сказанное ее грудным шепотом „прощай“ примирило бы меня
со всей этой
злостью, которую она щедро излила на мою голову! И уехала! ни следа, ни воспоминания!» — горевал он, склонив голову, идучи по темной аллее.
— И это оставим? Нет, не оставлю! — с вспыхнувшей
злостью сказал он, вырвав у ней руку, — ты как кошка с мышью играешь
со мной! Я больше не позволю, довольно! Ты можешь откладывать свои секреты до удобного времени, даже вовсе о них не говорить: ты вправе, а о себе я требую немедленного ответа. Зачем я тебе? Какую ты роль дала мне и зачем, за что!