Неточные совпадения
Жена Прозорова скоро разглядела своего
мужа и мирилась с своей мудреной долей только ради детей.
Мужа она уважала как пассивно-честного человека, но в его уме разочаровалась окончательно. Так они
жили год за годом с скрытым недовольством друг против друга, связанные привычкой и детьми. Вероятно, они так дотянули бы до естественной развязки, какая необходимо наступает для всякого, но,
к несчастью их обоих, выпал новый случай, который перевернул все вверх дном.
— Ах, как я желала бы, чтобы эта накрахмаленная и намазанная Раиса Павловна полетела
к черту, вместе с своим глухонемым
мужем. Нельзя ли начать какой-нибудь процесс против Раисы Павловны, чтобы разорить ее совсем, до последней нитки… Пусть пойдет по миру и испытает, каково
жить в бедности.
Неточные совпадения
Когда она думала о Вронском, ей представлялось, что он не любит ее, что он уже начинает тяготиться ею, что она не может предложить ему себя, и чувствовала враждебность
к нему зa это. Ей казалось, что те слова, которые она сказала
мужу и которые она беспрестанно повторяла в своем воображении, что она их сказала всем и что все их слышали. Она не могла решиться взглянуть в глаза тем, с кем она
жила. Она не могла решиться позвать девушку и еще меньше сойти вниз и увидать сына и гувернантку.
С тех пор, хотя они не были в разводе, они
жили врозь, и когда
муж встречался с женою, то всегда относился
к ней с неизменною ядовитою насмешкой, причину которой нельзя было понять.
Кажется, как будто ее мало заботило то, о чем заботятся, или оттого, что всепоглощающая деятельность
мужа ничего не оставила на ее долю, или оттого, что она принадлежала, по самому сложению своему,
к тому философическому разряду людей, которые, имея и чувства, и мысли, и ум,
живут как-то вполовину, на жизнь глядят вполглаза и, видя возмутительные тревоги и борьбы, говорят: «<Пусть> их, дураки, бесятся!
С полгода по смерти Обломова
жила она с Анисьей и Захаром в дому, убиваясь горем. Она проторила тропинку
к могиле
мужа и выплакала все глаза, почти ничего не ела, не пила, питалась только чаем и часто по ночам не смыкала глаз и истомилась совсем. Она никогда никому не жаловалась и, кажется, чем более отодвигалась от минуты разлуки, тем больше уходила в себя, в свою печаль, и замыкалась от всех, даже от Анисьи. Никто не знал, каково у ней на душе.
После «тумана» наставало светлое утро, с заботами матери, хозяйки; там манил
к себе цветник и поле, там кабинет
мужа. Только не с беззаботным самонаслаждением играла она жизнью, а с затаенной и бодрой мыслью
жила она, готовилась, ждала…