«Ну, всё кончено, и слава Богу!» была первая мысль, пришедшая Анне Аркадьевне, когда она простилась в последний раз с братом, который до третьего звонка
загораживал собою дорогу в вагоне. Она села на свой диванчик, рядом с Аннушкой, и огляделась в полусвете спального вагона. «Слава Богу, завтра увижу Сережу и Алексея Александровича, и пойдет моя жизнь, хорошая и привычная, по старому».
Когда из Александровска едешь в Ново-Михайловку, то на переднем плане возвышается хребет,
загораживая собою горизонт, и та его часть, которая видна отсюда, называется Пилингой.
Незапертая дверь, сорванная с клямки, распахнулась, оглушительно хлопнув о стену, и в яркий просвет, образованный ею, ворвалась черная кричащая толпа. С исковерканными злобою лицами, давя и толкая друг друга и сами не замечая этого, в хату стремительно ввергались, теснимые сзади, десятки потерявших рассудок людей. Растрепанные, волосатые, озверелые лица нагромоздились снаружи по окнам,
загородив собою золотые пыльные столбы света и затемнив комнату.
Неточные совпадения
Услыхав это, Анна быстро села и закрыла лицо веером. Алексей Александрович видел, что она плакала и не могла удержать не только слез, но и рыданий, которые поднимали ее грудь. Алексей Александрович
загородил ее
собою, давая ей время оправиться.
— Там это было действительно так, а у нас получается противоположный результат: наша политика относительно заводов вместо развития промышленности создала целое поколение государственных нищих, которые, лежа на неисчислимых сокровищах, едва пропитывают
себя милостыней. Результат получился как раз обратный: вместо развития горной промышленности мы
загородили ей дорогу чудовищной монополией.
Там, где короткая улица кончается, поперек ее стоит серая деревянная церковь, которая
загораживает от зрителя неофициальную часть порта; тут расщелина двоится в виде буквы «игрек», посылая от
себя канавы направо и налево.
Мать, не мигая, смотрела. Серая волна солдат колыхнулась и, растянувшись во всю ширину улицы, ровно, холодно двинулась, неся впереди
себя редкий гребень серебристо сверкавших зубьев стали. Она, широко шагая, встала ближе к сыну, видела, как Андрей тоже шагнул вперед Павла и
загородил его своим длинным телом.
Говоря это, он подскакивал к Передонову и оттеснял его в угол. Передонов испугался и рад был убежать, да Гудаевский в пылу раздражения не заметил, что
загородил выход. Антоша схватил отца сзади за фалды сюртука и тянул его к
себе. Отец сердито цыкнул на него и лягнулся. Антоша проворно отскочил в сторону, но не выпустил отцова сюртука.