Теперь самый пошлейший французишка может иметь манеры, приемы, выражения и даже мысли вполне
изящной формы, не участвуя в этой форме ни своею инициативою, ни душою, ни сердцем; все это досталось ему по наследству.
Но главной охранительницей «его превосходительства» была высокая худая женщина, сильная брюнетка, с горбатым носом, восточного типа, со следами былой красоты на теперь уже сморщенном лице — Тамара Абрамовна, заведовавшая хозяйством старика и державшая в своих костлявых теперь, но, видимо, когда-то бывших
изящной формы руках весь дом и всю прислугу, не исключая из нее и мелких чиновников канцелярии «особы».
Оленин вошел в переднюю, освещенную таким же фонарем с восковой свечей, но более
изящной формы. Снимать с него шубу бросился другой лакей, одетый в щегольской казакин.
Неточные совпадения
Их было так много: больших и малых, ярко окрашенных и мало заметных,
изящных и безобразных, некрасивых, всевозможных
форм, простых или представляющих из себя настоящих чудовищ в миниатюре.
Золотые волосы падали крупными цельными локонами вокруг его высокого, чистого лба, густая, четырехугольной
формы, рыжая, небольшая борода лежала правильными волнами, точно нагофрированная, и вся его массивная и
изящная голова, с обнаженной шеей благородного рисунка, была похожа на голову одного из трех греческих героев или мудрецов, великолепные бюсты которых Ромашов видел где-то на гравюрах.
Вся литература — и философская, и политическая, и
изящная — нашего времени поразительна в этом отношении. Какое богатство мыслей,
форм, красок, какая эрудиция, изящество, обилие мыслей и какое не только отсутствие серьезного содержания, но какой-то страх перед всякой определенностью мысли и выражения ее! Обходы, иносказания, шутки, общие, самые широкие соображения и ничего простого, ясного, идущего к делу, т. е. к вопросу жизни.
Он всегда был одет самым форменным, но самым
изящным образом: всегда носил тогдашнюю треугольную шляпу «по
форме», держался прямо и молодцевато и имел важную, величавую походку, в которой как бы выражалось настроение его души, проникнутой служебным долгом, но не знавшей служебного страха.
Мы прошли опять в «Тонус» и заказали вино; девочке заказали сладкие пирожки, и она стала их анатомировать пальцем, мурлыча и болтая ногами, а мы с Паркером унеслись за пять лет назад. Некоторое время Паркер говорил мне «ты», затем постепенно проникся зрелищем перемены в лице
изящного загорелого моряка, носящего штурманскую
форму с привычной небрежностью опытного морского волка, — и перешел на «вы».