И вдруг в самом деле запахло шнель-клёпсом:
пришло письмо, в котором Фебуфис описывал, как они сделали большой переезд верхами по горам, обитаемым диким, воинственным племенем.
Неточные совпадения
Фебуфис вскоре же
прислал первые
письма на имя Пика. Как в жизни и в искусстве, так и в
письмах своих он стремился быть более красивым, чем натуральным и искренним, но тем не менее
письма его чрезвычайно нравились Пику и тем из их товарищей, которые имели сродные свойства самодовлеющих художественных натур воспоминаемого времени. Стоило молодой буфетчице кафе, куда адресовалась корреспонденция маленького Пика, показать конверт, надписанный на его имя, как все вскричали...
Мак не стал отвечать и на это
письмо, а затем от Пика
пришел только листочек с описанием маскарадов, которые ему казались верхом жизненного великолепия, и с возвещением о большом путешествии, которое он и Фебуфис намеревались сделать летом с художественною целью внутрь страны. На том переписка друзей оборвалась.
Обломов другую неделю не отвечает ему, между тем даже и Ольга спрашивает, был ли он в палате. Недавно Штольц также
прислал письмо и к нему и к ней, спрашивает: «Что он делает?»
Льода, выслушав, выпрямился, обратился к Посьету, который сидел подле баниосов, и объявил, что губернатор просит
прислать письмо, адресованное собственно к нему.
Она по зимам занималась стиркой в ночлежках, куда
приходили письма от мужа ее, солдата, где-то за Ташкентом, а по летам собирала грибы и носила в Охотный.
Неточные совпадения
Этак ударит по плечу: «
Приходи, братец, обедать!» Я только на две минуты захожу в департамент, с тем только, чтобы сказать: «Это вот так, это вот так!» А там уж чиновник для
письма, этакая крыса, пером только — тр, тр… пошел писать.
Как только пить надумали, // Влас сыну-малолеточку // Вскричал: «Беги за Трифоном!» // С дьячком приходским Трифоном, // Гулякой, кумом старосты, //
Пришли его сыны, // Семинаристы: Саввушка // И Гриша, парни добрые, // Крестьянам
письма к сродникам // Писали; «Положение», // Как вышло, толковали им, // Косили, жали, сеяли // И пили водку в праздники // С крестьянством наравне.
Читая эти
письма, Грустилов
приходил в необычайное волнение. С одной стороны, природная склонность к апатии, с другой, страх чертей — все это производило в его голове какой-то неслыханный сумбур, среди которого он путался в самых противоречивых предположениях и мероприятиях. Одно казалось ясным: что он тогда только будет благополучен, когда глуповцы поголовно станут ходить ко всенощной и когда инспектором-наблюдателем всех глуповских училищ будет назначен Парамоша.
—
Приходи же скорее, — сказала она ему, уходя из кабинета, — а то без тебя прочту
письма. И давай в четыре руки играть.
Накануне графиня Лидия Ивановна
прислала ему брошюру бывшего в Петербурге знаменитого путешественника в Китае с
письмом, прося его принять самого путешественника, человека, по разным соображениям весьма интересного и нужного.