Неточные совпадения
— Нет, я говорю вам именно то, что и
хочу сказать:
герцог — хороший ценитель.
— Да, конечно. Это тоже интересно… Но
герцог вообще
хочет видеть все ваши работы.
— Да… Но все это не то! — перебил его
герцог. — Где же то?! Я
хочу видеть вашу голую женщину!
Только здесь теперь, в безмолвном соседстве этого отважного дикаря, я почувствовал, как я сам был потрясен и взволнован. С ним мне было несравненно приятнее, чем в важной свите, составленной из людей, которые сделались мне до того неприятны, что я не
хотел дышать с ними одним воздухом и решился на первой же остановке распроститься с
герцогом и уехать в Испанию или хоть в Америку…»
Герцог — испорченная, но крупная натура, и я
хочу быть полезен ему; его стала любить моя душа за его искренние порывы, свидетельствующие о несомненном благородстве его природы, испорченной более всего раболепною и льстивою средой.
Это произвело на всех действие магическое, а когда
герцог добавил, что он уверен, что кто любит его, тот будет любить и меня, то усилиям показать мне любовь не стало предела: все лица на меня просияли, и все сердца, казалось,
хотели выпрыгнуть ко мне на тарелку и смешаться с маленькими кусками особливым способом приготовленной молодой баранины. Мне говорили...
Это его так обидело, что он тотчас же
хотел бросить все и уехать в Рим, но вместо того, отечески прощенный
герцогом, тоже «без объяснений», почел эту неприятность за неважное и остался.
По герцогскому приказу Фебуфис начал записывать огромное полотно, на котором
хотел воспроизвести сюжет еще более величественный и смелый, чем сюжет Каульбаха, — сюжет, «где человеческие характеры были бы выражены в борьбе с силой стихии», — поместив там и себя и других, и, вместо поражения Каульбаху, воспроизвел какое-то смешение псевдоклассицизма с псевдонатурализмом. В Европе он этим не удивил никого, но
герцогу угодил как нельзя более.
— Они не
хотят видеть ничего, что явилось не у них; чужое их не трогает, — объяснял
герцогу Фебуфис.
Неточные совпадения
Вор или
герцог, — к вам
хочу, домой!
Хотя эти владения и не принадлежали князю Лимбургу, тем не менее он титуловался
герцогом Шлезвиг-Голштейннским или князем Голштейн-Лимбург.
— Э! нашел я спросить кого, точно не знаю, что ты до седых волос в недорослях состоишь и Питера, как черт ладану, боишься… Так вот аргамак был. Каковы были кони у
герцога курляндского, и у того такого аргамака не бывало. Приставал не один раз курляндчик ко мне, подари да подари ему аргамака, а не то бери за него, сколь
хочешь.
Герцог Альбанский
хочет заступиться за Лира, но Эдмунд не позволяет.
Герцог Альбанский
хотя и жалеет Лира, но считает своим долгом сражаться с французами, вступившими в пределы его отечества, и готовится к битве. Приходит Эдгар, все еще переодетый, отдает
герцогу Альбанскому письмо и говорит, что если
герцог победит, то пусть протрубят в трубу, и тогда (за 800 лет до Р. X.) явится рыцарь, который докажет справедливость содержания письма.