Неточные совпадения
Когда я еще просвещался в Киеве и в отдаленных
думах не имел заниматься писательством, у меня завязалось одно знакомство с бедным, но благородным семейством, жившим в маленьком
собственном домике в самом отдаленном краю города, близ упраздненного Кирилловского монастыря.
Чужие люди были дома. На столе горела свеча, хотя они ничего не работали. Один лежал на постели и, пуская кольца дыма, задумчиво следил за его завитками, видимо, связывая с ними длинные нити
собственных дум. Другой сидел против камелька и тоже вдумчиво следил, как перебегали огни по нагоревшему дереву.
Неточные совпадения
Внутренний результат
дум о «ложном положении» был довольно сходен с тем, который я вывел из разговоров двух нянюшек. Я чувствовал себя свободнее от общества, которого вовсе не знал, чувствовал, что, в сущности, я оставлен на
собственные свои силы, и с несколько детской заносчивостью думал, что покажу себя Алексею Николаевичу с товарищами.
Галактиона удивило, что вся компания, пившая чай в
думе, была уже здесь — и двое Ивановых, и трое Поповых, и Полуянов, и старичок с утиным носом, и доктор Кочетов. Галактион подумал, что здесь именины, но оказалось, что никаких именин нет. Просто так, приехали — и делу конец. В большой столовой во всю стену был поставлен громадный стол, а на нем десятки бутылок и десятки тарелок с закусками, — у хозяина был
собственный ренсковый погреб и бакалейная торговля.
Вслед за старым москвичом Аполлоном, уже вслух на всю улицу ругаются и все кучера, и извозчики и ломовики. А богатеи, что на
собственных выездах щеголяют, даже заикнуться не дерзают. А замолчали они после того, как их выборных «отцов города», когда в заседании
думы они эту Аполлонову мысль об открытии одного пролета высказали, начальство так пугнуло, что душа в пятки ушла.
О, жалкий, слабый род! О, время // Полупорывов, долгих
дум // И робких дел! О, век! О, племя! // Без веры в
собственный свой ум!
Марфа Андревна безотступно берегла девушку, и когда той доходил седьмой месяц, Плодомасова сама
собственными руками начала кроить свивальники, распашоночки и шапочки. Они все это шили вдвоем у одного и того же окна, обыкновенно молча, и обе думая об Алексее Никитиче. Разговоров у них почти никаких не было; и Марфе Андревне это было нетрудно, потому что она в тридцать лет одинокой или почти что одинокой жизни привыкла к
думе и молчанью.