Туберозов, отслужив обедню и возвратившись домой, пил чай, сидя на том самом диване, на котором
спал ночью, и за тем же самым столом, за которым писал свои «нотатки». Мать протопопица только прислуживала мужу: она подала ему стакан чаю и небольшую серебряную тарелочку, на которую протопоп Савелий осторожно поставил принесенную им в кармане просфору.
Неточные совпадения
Попадья моя не унялась сегодня проказничать, хотя теперь уже двенадцатый час
ночи, и хотя она за обычай всегда в это время
спит, и хотя я это и люблю, чтоб она к полуночи всегда
спала, ибо ей то здорово, а я люблю слегка освежать себя в ночной тишине каким удобно чтением, а иною порой пишу свои нотатки, и нередко, пописав несколько, подхожу к ней спящей и спящую ее целую, и если чем огорчен, то в сем отрадном поцелуе почерпаю снова бодрость и силу и тогда засыпаю покойно.
Всю
ночь прошедшую не
спал от избытка моего счастия и не солгу, если прибавлю, что также и Наташа немало сему бодрствованию способствовала.
«Что б это такое могло быть? И так рано…
ночь, верно, не
спали, сочиняя какую-нибудь мерзость… Люди досужие!»
— Помилуйте, мне вас надо благодарить, — отвечал Термосесов, — такая скука. Даже всю
ночь не
спал от страху, где я и с кем я?
Целую
ночь он не
спал, все думал думу: как бы теперь, однако, помочь своему министру юстиции? Это совсем не то, что Варнавку избить. Тут нужно бы умом подвигать. Как же это: одним умом, без силы? Если бы хоть при этом… как в сказках, ковер-самолет, или сапоги-скороходы, или… невидимку бы шапку! Вот тогда бы он знал, что сделать очень умное, а то… Дьякон решительно не знал, за что взяться, а взяться было необходимо.
Дьякон не ложился
спать с самой смерти Савелия, и три бессонные
ночи вместе с напряженным вниманием, с которым он беспрестанно обращался к покойнику, довели стальные нервы Ахиллы до крайнего возбуждения.
— А я… знаешь… того; я не
спал: я сочинял всю
ночь надгробное слово, — шепнул дьякону Бенефактов.
Все это сцены, известные меж теми, что
попадали с мякины на хлеб; но рядом с этим шли и другие, тоже, впрочем, довольно известные сцены, разыгрываемые оставшимися без хлеба:
ночами, по глухим и уединенным улицам города, вдруг ни с того ни с сего начали показываться черти.
Он винился, что с голоду и холоду, всеми брошенный и от всех за свое беспутство гонимый, он ходил и скитался, и надумался, наконец, одеться чертом, и так пугал
ночами народ и таскал, что откуда
попало, продавал жиду и тем питался.
Зови меня вандалом: // Я это имя заслужил. // Людьми пустыми дорожил! // Сам бредил целый век обедом или балом! // Об детях забывал! обманывал жену! // Играл! проигрывал! в опеку взят указом! // Танцо́вщицу держал! и не одну: // Трех разом! // Пил мертвую! не
спал ночей по девяти! // Всё отвергал: законы! совесть! веру!
— Тут есть беленькое, «Грав», — очень легкое и милое! Сырку спроси, а потом — кофеишко закажем, — бойко внушал он. — Ты — извини, но я почти не
спал ночью, после концерта — ужин, а затем — драма: офицер с ума спятил, изрубил шашкой полицейского, ранил извозчика и ночного сторожа и вообще — навоевал!
Прошла среда. В четверг Обломов получил опять по городской почте письмо от Ольги, с вопросом, что значит, что такое случилось, что его не было. Она писала, что проплакала целый вечер и почти не
спала ночь.
Он мучился в трескучем пламени этих сомнений, этой созданной себе пытки, и иногда рыдал, не
спал ночей, глядя на слабый огонь в ее окне.
Неточные совпадения
Городничий (в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется! А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать в глуши? Ведь вот хоть бы здесь:
ночь не
спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего, а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Григорий в семинарии // В час
ночи просыпается // И уж потом до солнышка // Не
спит — ждет жадно ситника, // Который выдавался им // Со сбитнем по утрам.
И тут я с печи спрыгнула, // Обулась. Долго слушала, — // Все тихо,
спит семья! // Чуть-чуть я дверью скрипнула // И вышла.
Ночь морозная… // Из Домниной избы, // Где парни деревенские // И девки собиралися, // Гремела песня складная. // Любимая моя…
Закручинилась, // Всю
ночь я не
спала…
Наконец он не выдержал. В одну темную
ночь, когда не только будочники, но и собаки
спали, он вышел, крадучись, на улицу и во множестве разбросал листочки, на которых был написан первый, сочиненный им для Глупова, закон. И хотя он понимал, что этот путь распубликования законов весьма предосудителен, но долго сдерживаемая страсть к законодательству так громко вопияла об удовлетворении, что перед голосом ее умолкли даже доводы благоразумия.