Сам же старый Пизонский, весь с лысой головы своей озаренный солнцем, стоял на лестнице у утвержденного на столбах рассадника и, имея
в одной руке чашу с семенами, другою погружал зерна, кладя их щепотью крестообразно, и, глядя на небо, с опущением каждого зерна, взывал по одному слову: „Боже! устрой, и умножь, и возрасти на всякую долю человека голодного и сирого, хотящего, просящего и производящего, благословляющего и неблагодарного“, и едва он сие кончил, как вдруг все ходившие по пашне черные глянцевитые птицы вскричали, закудахтали куры и запел, громко захлопав крылами, горластый петух, а с рогожи сдвинулся тот, принятый сим чудаком, мальчик, сын дурочки Насти; он детски отрадно засмеялся, руками всплескал и, смеясь, пополз по мягкой земле.
Неточные совпадения
Не знаю, что заключалося умного и красноречивого
в простых словах сих, сказанных мною совершенно ех promptu, [Вдруг (лат.).] но могу сказать, что богомольцы мои нечто из сего вняли, и на мою
руку, когда я ее подавал при отпуске, пала не
одна слеза. Но это не все: важнейшее для меня только наступало.
На этом сухом и длинном меценате надет масакового цвета шелковый халат, а на голове остренькая гарусная ермолка; из
одного его кармана, где покоится его правая
рука, торчит тоненькое кнутовище с навязанным на нем длинным выводным кнутом, а около другого,
в который засунута левая
рука городничего, тихо показывается огромная, дочерна закуренная пенковая трубка и сафьяновый восточный кисет с охотницким ремешком.
Учитель держал
в каждой своей
руке по целому кирпичу и ожесточенно тер ими
один о другой над бумагой.
Присутствовавшие при этой сцене оглянулись по направлению, откуда происходил этот крик, и увидели на голубце
одной из соседних крыш оборванца, который держал
в руке тонкий шест, каким обыкновенно охотники до голубиного лёта пугают турманов.
И при этом могучий Термосесов так сдавил Данилку
одною рукой за
руку, а другою за горло, что тот
в одно мгновенье покраснел, как вареный рак, и едва прохрипел...
Туберозов не подлил ни
одной капли
в эту чашу страдания Ахиллы, а, напротив, отполнил от нее то, что лилось через край; он прошелся по комнате и, тронув дьякона за
руку, сказал...
Почтмейстерша встретила его
одна в зале и, сжав его
руку, прошептала...
Туберозов закрыл лицо
руками, пал на
одно колено и поручил душу и жизнь свою богу, а на полях и
в лесу пошла
одна из тех грозовых перепалок, которые всего красноречивее напоминают человеку его беззащитное ничтожество пред силой природы.
Один Варнава хотел остаться
в это время при своем занятии и продолжать упитываться, но Ахилла поднял его насильно и, держа его за
руку, пел: «Многая, многая, мно-о-о-гая лета, многая лета!»
Но пред этим еще надлежало произойти чему-то, чего никто не ожидал. Много раз
в жизнь свою всех удивлявший Ахилла почувствовал необходимость еще раз удивить старогородцев, и притом удивить совсем
в новом роде. Бледный и помертвевший, он протянул
руку к
одному из державших холст могильщиков и, обратясь умиленными глазами к духовенству, воскликнул...
С этим дьякон, шатаясь, подошел к Данилке, толкнул его за двери и, взявшись
руками за обе притолки, чтобы никого не выпустить вслед за Данилкой, хотел еще что-то сказать, но тотчас же почувствовал, что он растет, ширится, пышет зноем и исчезает. Он на
одну минуту закрыл глаза и
в ту же минуту повалился без чувств на землю.
Губернатор, который в это время стоял возле дам и держал
в одной руке конфектный билет, а в другой болонку, увидя его, бросил на пол и билет и болонку, — только завизжала собачонка; словом, распространил он радость и веселье необыкновенное.
Лонгрен выслушал девочку, не перебивая, без улыбки, и, когда она кончила, воображение быстро нарисовало ему неизвестного старика с ароматической водкой
в одной руке и игрушкой в другой. Он отвернулся, но, вспомнив, что в великих случаях детской жизни подобает быть человеку серьезным и удивленным, торжественно закивал головой, приговаривая:
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая
рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще ни
один человек
в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Почтмейстер. Сам не знаю, неестественная сила побудила. Призвал было уже курьера, с тем чтобы отправить его с эштафетой, — но любопытство такое одолело, какого еще никогда не чувствовал. Не могу, не могу! слышу, что не могу! тянет, так вот и тянет!
В одном ухе так вот и слышу: «Эй, не распечатывай! пропадешь, как курица»; а
в другом словно бес какой шепчет: «Распечатай, распечатай, распечатай!» И как придавил сургуч — по жилам огонь, а распечатал — мороз, ей-богу мороз. И
руки дрожат, и все помутилось.
Скотинин. Смотри ж, не отпирайся, чтоб я
в сердцах с
одного разу не вышиб из тебя духу. Тут уж
руки не подставишь. Мой грех. Виноват Богу и государю. Смотри, не клепли ж и на себя, чтоб напрасных побой не принять.
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал
в тупик. Ему предстояло
одно из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под
рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то есть приступил к дознанию, и
в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить
в нем несбыточных мечтаний.
Сначала он распоряжался довольно деятельно и даже пустил
в дерущихся порядочную струю воды; но когда увидел Домашку, действовавшую
в одной рубахе впереди всех с вилами
в руках, то"злопыхательное"сердце его до такой степени воспламенилось, что он мгновенно забыл и о силе данной им присяги, и о цели своего прибытия.