Она проливала
горькие слезы, рассказывая это, и, может быть, чувство горести ее было истинно, но оно не было чисто и исключительно.
Солдатка Аксинья тоже повыла, узнав о смерти «любимого мужа, с которым» она «пожила только один годочек». Она жалела и мужа и всю свою погубленную жизнь. И в своем вытье поминала «и русые кудри Петра Михайловича, и его любовь, и свое
горькое житье с сиротой Ванькой» и
горько упрекала «Петрушу за то, что он пожалел брата, а не пожалел ее
горькую, по чужим людям скитальщицу».
Слог его зато совершенно противуположен погодинскому: дутый, губчатый, вроде неокрепнувшего бланманже и в которое забыли положить
горького миндалю, хотя под его патокой и заморена бездна желчной, самолюбивой раздражительности.