— Нет, не требуют, но ведь хочется же на виду быть… Это доходит нынче даже до цинизма, да и нельзя иначе… иначе ты закиснешь; а между тем за всем за этим своею службою заниматься некогда. Вот видишь, у меня шестнадцать разных книг; все это казначейские книги по разным ученым и благотворительным обществам… Выбирают в казначеи, и иду… и служу… Все дело-то
на грош, а его нужно вписать, записать, перечесть, выписать в расходы, и все сам веду.
Неточные совпадения
А пока, даст Бог, можно будет уехать за границу; вспомнилось мне, что я художник, и взялся сделать вытравкой портрет Дмитрия Петровича Журавского — человека, как известно, всю свою жизнь положившего
на то, чтоб облегчить тяжелую долю крестьян и собиравшего
гроши своего заработка
на их выкуп…
Чай, все губернии исходил с топором за поясом и сапогами на плечах, съедал
на грош хлеба да на два сушеной рыбы, а в мошне, чай, притаскивал всякий раз домой целковиков по сту, а может, и государственную [Государственная — ассигнация в тысячу рублей.] зашивал в холстяные штаны или затыкал в сапог, — где тебя прибрало?
Неточные совпадения
Солдат опять с прошением. // Вершками раны смерили // И оценили каждую // Чуть-чуть не в медный
грош. // Так мерил пристав следственный // Побои
на подравшихся //
На рынке мужиках: // «Под правым глазом ссадина // Величиной с двугривенный, // В средине лба пробоина // В целковый. Итого: //
На рубль пятнадцать с деньгою // Побоев…» Приравняем ли // К побоищу базарному // Войну под Севастополем, // Где лил солдатик кровь?
Солдат слегка притопывал. // И слышалось, как стукалась // Сухая кость о кость, // А Клим молчал: уж двинулся // К служивому народ. // Все дали: по копеечке, // По
грошу,
на тарелочках // Рублишко набрался…
Нет хлеба — у кого-нибудь // Попросит, а за соль // Дать надо деньги чистые, // А их по всей вахлачине, // Сгоняемой
на барщину, // По году
гроша не было!
Остатком — медью — шевеля, // Подумал миг, зашел в кабак // И молча кинул
на верстак // Трудом добытые
гроши // И, выпив, крякнул от души, // Перекрестил
на церковь грудь.
— И будете вы платить мне дани многие, — продолжал князь, — у кого овца ярку принесет, овцу
на меня отпиши, а ярку себе оставь; у кого
грош случится, тот разломи его начетверо: одну часть мне отдай, другую мне же, третью опять мне, а четвертую себе оставь. Когда же пойду
на войну — и вы идите! А до прочего вам ни до чего дела нет!