Неточные совпадения
«Еще в 724 году, в июне месяце, во время вечернего пения, отец Кирилл, напився пьян, в святом алтаре и во священном одеянии
садился на
дьякона Петра и ездил на нем около престола, яко обычно детям играть чехардою.
Дело было, по его словам, так, что «когда он,
дьякон, во время вечернего пения, по обыкновению перед выходом (на амвон) поклонился святому престолу», то «поп Кирилл Федоров, напився пьян (т. е. будучи пьян), во всем священном одеянии, на него во святом алтаре
садился, яко бы подобно детской игре чехарде».
Давая это показание по долгу евангельскому, он как бы желал снять с себя вину и даже отстранить подозрение в том, что не позволил ли он сам попу на него «
садиться», когда и он тоже был в «священном одеянии», и для того тщательно пояснил, что «поп Кирилл учинил то внезапу», и с неотстранимою ловкостью, а именно: он вскочил и
сел на него,
дьякона, во время поклона, который тот сделал истово перед святым престолом.
Дьякон осенил себя крестным знамением и поклонился довольно низко, а предстоявшему перед алтарем отцу Кириллу эта позиция показалась очень заманчивою, и он не пропустил случая, — привскочил и
сел на
дьякона чехардою, — так что личной вины
дьякона в этом никакой не было.
Спрошенный после
дьякона сторож Михайло Иванов показал, что «поп Кирилл напился пьян, во время вечернего пения во святом алтаре во священном одеянии на
дьякона Петра чехардою
садился, и то он, Михайло, видел, а как
дьякон попа столкнул и поп упал на пол, в то время Михайла попа поднял, и о его, Попове, бесчинстве и
дьякон Петр и сторож Михайло приходским людям извещали.
Все это, по словам Кирилла, «поклеп», и «рознь», и «убавочные затейные речи» заключаются в том, что Перфилий доносил, будто Кирилл «на
дьяконе вокруг престола ездил», а
дьякон показал, что он, Кирилл, на него только
садился «и в том стала рознь».
Главные проступки Кирилла совершены в алтаре, где он «
садился на
дьякона» и нехорошо поступил с полою сторожева кафтана; но ведь там, в алтаре, никаких свидетелей этих происшествий не было, следовательно, чего их и искать?
Все трое встали и, надевши шляпы, пошли в палисадник и сели там под тенью бледных кленов, груш и каштана. Зоолог и
дьякон сели на скамью около столика, а Самойленко опустился в плетеное кресло с широкой, покатой спинкой. Денщик подал чай, варенье и бутылку с сиропом.
Дьякон сел и с мельчайшими подробностями передал отцу Захарию всю свою историю с Данилой и с отцом Туберозовым. Захария, во все время этого рассказа, все ходил тою же подпрыгивающей походкой. Только лишь он на секунду приостанавливался, по временам устранял с своего пути то одну, то другую из шнырявших по комнате белокурых головок, да когда дьякон совсем кончил, то, при самом последнем слове его рассказа, закусив губами кончик бороды, проронил внушительное: «Да-с, да, да, да — однако, ничего».
Неточные совпадения
Однажды, после того, как Маракуев устало замолчал и
сел, отирая пот с лица,
Дьякон, медленно расправив длинное тело свое, произнес точно с амвона:
Клим
сел против него на широкие нары, грубо сбитые из четырех досок; в углу нар лежала груда рухляди, чья-то постель. Большой стол пред нарами испускал одуряющий запах протухшего жира. За деревянной переборкой, некрашеной и щелявой, светился огонь, там кто-то покашливал, шуршал бумагой. Усатая женщина зажгла жестяную лампу, поставила ее на стол и, посмотрев на Клима, сказала
дьякону:
За чаем выпили коньяку, потом
дьякон и Макаров
сели играть в шашки, а Лютов забегал по комнате, передергивая плечами, не находя себе места; подбегал к окнам, осторожно выглядывал на улицу и бормотал:
Стремительные глаза Лютова бегали вокруг Самгина, не в силах остановиться на нем, вокруг
дьякона, который разгибался медленно, как будто боясь, что длинное тело его не уставится в комнате. Лютов обожженно вертелся у стола, теряя туфли с босых ног;
садясь на стул, он склонялся головою до колен, качаясь, надевал туфлю, и нельзя было понять, почему он не падает вперед, головою о пол. Взбивая пальцами сивые волосы
дьякона, он взвизгивал:
В избранный для венчания день Егор Егорыч послал Антипа Ильича к священнику, состоящему у него на руге (Кузьмищево, как мы знаем, было
село), сказать, что он будет венчаться с Сусанной Николаевной в пять часов вечера, а затем все, то есть жених и невеста, а также gnadige Frau и доктор, отправились в церковь пешком; священник, впрочем, осветил храм полным освещением и сам с
дьяконом облекся в дорогие дорадоровые ризы, в которых служил только в заутреню светлого христова воскресения.