Неточные совпадения
Селиван знал,
что на шестой версте от городка, по запустевшей дороге, постоялому двору не место, и,
в нем сидючи, никакого заезда ждать невозможно; но, однако, как это был еще первый
случай, когда ему предлагали иметь свой угол, то он согласился.
Все наши девы и девчонки, разумеется, много знали о страшном Селиване, вблизи двора которого замерз мужик Николай. По этому
случаю теперь вспомнили Селивану все его старые проделки, о которых я прежде и не знал. Теперь обнаружилось,
что кучер Константин, едучи один раз
в город за говядиной, слышал, как из окна Селивановой избы неслися жалобные стоны и слышались слова: «Ой, ручку больно! Ой, пальчик режет».
Кузнец слыл за человека очень рассудительного и знал, хина и всякое другое аптечное лекарство против волшебства ничего сделать не могут. Он оттерпелся, завязал на суровой нитке узелок и бросил его гнить
в навозную кучу. Этим было все кончено, потому
что как только узелок и нитка сгнили, так и сила Селивана должна была кончиться. И это так и сделалось. Селиван после этого
случая в свинью уже никогда более не скидывался, или по крайней мере с тех пор его никто решительно не встречал
в этом неопрятном виде.
Будучи послан раз
в город на подторжье, он ехал верхом на очень ленивой и упрямой лошади. Зная такой нрав своего коня, Савка взял с собою на всякий
случай потихоньку хорошее березовое полено, которым надеялся запечатлеть сувенир
в бока своего меланхолического буцефала. Кое-что
в этом роде он и успел уже сделать и настолько переломить характер своего коня,
что тот, потеряв терпение, стал понемножку припрыгивать.
В этом
случае на его долю приходилось немножко меньше,
чем на мою: мои все секреты заключались
в находившемся у меня под матрацем кинжале, а я обязан был глубоко таить два вверенные мне секрета: первый касался спрятанной
в шкафе трубки, из которой Аполлинарий курил вечером
в печку кисло-сладкие белые нежинские корешки, а второй был еще важнее — здесь дело шло о стихах, написанных Аполлинарием
в честь некоей «легконосной Пулхерии».
Так как я пишу не вымысел, а то,
что действительно было, то должен здесь остановиться и примолвить,
что случай этот так и остался навсегда необъяснимым
в доме нашем.
В таком
случае нам не на
чем будет и спасаться, между тем как очень может статься,
что метель скоро уляжется, и тогда кучер станет запрягать, а Борис стукнет три раза
в стенку, и мы все бросимся на двор, сядем и уедем.
Неточные совпадения
Хлестаков. Я, признаюсь, рад,
что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя
в глаза ему, говорит про себя.)А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною
случай:
в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Ну,
в ином
случае много ума хуже,
чем бы его совсем не было.
Анна Андреевна, жена его, провинциальная кокетка, еще не совсем пожилых лет, воспитанная вполовину на романах и альбомах, вполовину на хлопотах
в своей кладовой и девичьей. Очень любопытна и при
случае выказывает тщеславие. Берет иногда власть над мужем потому только,
что тот не находится,
что отвечать ей; но власть эта распространяется только на мелочи и состоит
в выговорах и насмешках. Она четыре раза переодевается
в разные платья
в продолжение пьесы.
Хлестаков. Да, и
в журналы помещаю. Моих, впрочем, много есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё
случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же
в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная
в мыслях. Все это,
что было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
)Мы, прохаживаясь по делам должности, вот с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно
в гостиницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие, потому
что я не так, как иной городничий, которому ни до
чего дела нет; но я, я, кроме должности, еще по христианскому человеколюбию хочу, чтоб всякому смертному оказывался хороший прием, — и вот, как будто
в награду,
случай доставил такое приятное знакомство.