Когда дамы узнали об этом исцелении способом «повертона», так начали притворяться, что у них верхний
зуб болит, и стали осаждать доктора, чтобы и над ними был сделан «повертон».
Неточные совпадения
Медикамент этот, утолявший, будто, всякую
боль, можно было употреблять только в размере одной капли, которую нужно было очень осторожно капнуть на больной
зуб.
И выходило так, что нижние
зубы этим лекарством можно было лечить, потому что на нижние можно осторожно капнуть, но если
заболели верхние, на которые капнуть нельзя, то тогда уже это лекарство бесполезно.
Орехи она разгрызла, но только после этого у нее сейчас же
зубы заныли и до того ее доняли, что она стала кричать: «Лучше убейте меня, потому что это все удвоивается и стало совсем невозможно вытерпеть». А у нее был управитель очень лукавый, и он ей говорит: «Чем если убивать — за что отвечать придется, то лучше дозвольте я вам из Киева всепомогающего лекаря привезу: он из известной шияновской родни — и всякую зубную
боль в одну минуту унять может».
— Я ей в
зубы не глядел, а полагаю, что, должно быть,
болит в строю в верхнем, потому что у нее опухоль под самым глазом.
— То значит, что если
боль в верхнем строю, то мне там делать нечего: я верхних
зубов лечить не могу.
Скакали путники без отдыха целый день, и зато вечером, в самое то время, когда стадо гонят, приехали на господский двор, а
зубы если когда разболятся, то к вечеру еще хуже
болят.
— А после того, как его из акцизных увольнили, в Саратове у тещи живет. Теперь только зубами и кормится. Ежели у которого человека заболит зуб, то и идут к нему, помогает… Тамошних саратовских на дому у себя пользует, а ежели которые из других городов, то по телеграфу. Пошлите ему, ваше превосходительство, депешу, что так, мол, вот и так… у раба божьего Алексия
зубы болят, прошу выпользовать. А деньги за лечение почтой пошлете.
Неточные совпадения
Хлестаков. Черт его знает, что такое, только не жаркое. Это топор, зажаренный вместо говядины. (Ест.)Мошенники, канальи, чем они кормят! И челюсти
заболят, если съешь один такой кусок. (Ковыряет пальцем в
зубах.)Подлецы! Совершенно как деревянная кора, ничем вытащить нельзя; и
зубы почернеют после этих блюд. Мошенники! (Вытирает рот салфеткой.)Больше ничего нет?
Щемящая
боль крепкого
зуба, наполнявшая слюною его рот, мешала ему говорить. Он замолк, вглядываясь в колеса медленно и гладко подкатывавшегося по рельсам тендера.
И он старался вспомнить ее такою, какою она была тогда, когда он в первый раз встретил ее тоже на станции, таинственною, прелестной, любящею, ищущею и дающею счастье, а не жестоко-мстительною, какою она вспоминалась ему в последнюю минуту. Он старался вспоминать лучшие минуты с нею; но эти минуты были навсегда отравлены. Он помнил ее только торжествующую, свершившуюся угрозу никому ненужного, но неизгладимого раскаяния. Он перестал чувствовать
боль зуба, и рыдания искривили его лицо.
Чувство ревности, которое мучало его во время неизвестности, прошло в ту минуту, когда ему с
болью был выдернут
зуб словами жены.
После страшной
боли и ощущения чего-то огромного, больше самой головы, вытягиваемого из челюсти, больной вдруг, не веря еще своему счастию, чувствует, что не существует более того, что так долго отравляло его жизнь, приковывало к себе всё внимание, и что он опять может жить, думать и интересоваться не одним своим
зубом.