Внешность изменилась к лучшему, то
есть город наполнился хорошими зданиями и, так сказать, оевропеился, но мне лично жаль многого из старого, из того, что сглажено и уничтожено, может быть, несколько торопливою и во всяком случае слишком бесцеремонною рукою Бибикова.
Неточные совпадения
Я зазнал этот милый
город в его дореформенном виде, с изобилием деревянных домиков, на углах которых тогда, впрочем,
были уже вывешены так называвшиеся «бибиковские доски». На каждой такой доске
была суровая надпись: «сломать в таком-то году».
Старый
город и Печерск особенно щедро
были изукрашены «бибиковскими досками», так как здесь должно
было совершиться и в весьма значительной степени и совершилось намеченное Бибиковым капитальное «преобразование». А на Печерске жил самый непосредственнейший из киевлян, про которых я попробую здесь для начала рассказать, что удержала моя память.
[Со временем потомство, может статься, не в силах
будет составить себе ясное понятие даже и о таких достопримечательных личностях Киева, как, например, Карасивна и Пиднебесная, за знаменитыми булками которых бегал на Подол весь
город.
Обе Шияновские улицы находились там же, где, вероятно, находятся и теперь, то
есть за печерским базаром, и по всей справедливости имели право считаться самыми скверными улицами в
городе.
А он,
будучи очень честен, не хотел расстраивать семейную жизнь во всем
городе и предпочел совсем оставить и Киев и медицинскую практику.
Эти два человека оба
были мои знакомые, очень скромные дворяне, но с этого события они вдруг получили всеобщий интерес, так как по
городу пролетела весть, что государь их не только тронул рукою, но и что-то, сказал им. Об этом
будет ниже. С того мгновения, как государь отстранил двух оторопевших дворян и стал лицом к открытой реке, внимание мое уже не разрывалось надвое, а все
было охвачено Пимычем.
Тотчас же за селением // Шла Волга, а за Волгою //
Был город небольшой // (Сказать точнее, города // В ту пору тени не было, // А были головни: // Пожар все снес третьеводни).
Въезд в какой бы ни
было город, хоть даже в столицу, всегда как-то бледен; сначала все серо и однообразно: тянутся бесконечные заводы да фабрики, закопченные дымом, а потом уже выглянут углы шестиэтажных домов, магазины, вывески, громадные перспективы улиц, все в колокольнях, колоннах, статуях, башнях, с городским блеском, шумом и громом и всем, что на диво произвела рука и мысль человека.
И думал он: // Отсель грозить мы будем шведу. // Здесь
будет город заложен // Назло надменному соседу. // Природой здесь нам суждено // В Европу прорубить окно, // Ногою твердой стать при море. // Сюда по новым им волнам // Все флаги в гости будут к нам, // И запируем на просторе.
Мы стали прекрасно. Вообразите огромную сцену, в глубине которой, верстах в трех от вас, видны высокие холмы, почти горы, и у подошвы их куча домов с белыми известковыми стенами, черепичными или деревянными кровлями. Это и
есть город, лежащий на берегу полукруглой бухты. От бухты идет пролив, широкий, почти как Нева, с зелеными, холмистыми берегами, усеянными хижинами, батареями, деревнями, кедровником и нивами.
Неточные совпадения
Городничий. В других
городах, осмелюсь доложить вам, градоправители и чиновники больше заботятся о своей, то
есть, пользе. А здесь, можно сказать, нет другого помышления, кроме того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание начальства.
На дороге обчистил меня кругом пехотный капитан, так что трактирщик хотел уже
было посадить в тюрьму; как вдруг, по моей петербургской физиономии и по костюму, весь
город принял меня за генерал-губернатора.
Городничий. Не угодно ли
будет вам осмотреть теперь некоторые заведения в нашем
городе, как-то — богоугодные и другие?
Обрадовались старому: // «Здорово, дедко! спрыгни-ка, // Да
выпей с нами рюмочку, // Да в ложечки ударь!» // — Забраться-то забрался я, // А как сойду, не ведаю: // Ведет! — «Небось до
города // Опять за полной пенцией?
На площадь на торговую // Пришел Ермило (в
городе // Тот день базарный
был), // Стал на воз, видим: крестится,