— Мой идол… идол… и-д-о-л! — с страстным увлечением говорил маленький голос в минуту моего пробуждения. — Какой ты приятный, когда ты стоишь на коленях!.. Как
я люблю тебя, как много я тебе желаю счастья! Я верю, я просто чувствую, я знаю, что тебя ждет слава; я знаю, что вся эта мелкая зависть перед тобою преклонится, и женщины толпами целыми будут любить тебя, боготворить, с ума сходить. Моя любовь читает все вперед, что будет; она чутка, мой друг! мой превосходный, мой божественный художник!
— Яне могу, — говорил мужской голос, —
я люблю тебя, тебя одну, и тебя первую люблю я. Я чувствую, что при тебе только я становлюсь хоть на минуту человеком.
Неточные совпадения
Я так
люблю ласкать
тебя, мой славный.
— Что
я твоя любовь!.. О нет, не нужно, чтобы это знали, пока
я буду жить… Нет… тогда…
я поскорей умру, и на моей могиле пускай напишут, что
ты любил меня! Живой
ты мне одной, наедине… скажи одно спасибо.
— О том, что
ты меня не понимаешь.
Ты говоришь, что
я ребенок… Да разве б
я не хотела быть твоею Анной Денман… но, боже мой! когда
я знаю, что
я когда-нибудь переживу твою любовь, и чтоб тогда, когда
ты перестанешь
любить меня, чтоб
я связала
тебя долгом? чтоб
ты против желания всякого обязан был работать
мне на хлеб, на башмаки, детям на одеяла? Чтоб
ты меня возненавидел после? Нет, Роман! Нет!
я не так
тебя люблю:
я за
тебя хочу страдать, но не хочу твоих страданий.
— С
тобою в провожатые
я не пошлю своих упреков.
Я виноват во всем.
Я думал, если
я соединю в одном гнезде два горя, два духа, у которых общего так мало с миром, как у
меня и у
тебя, то наконец они поймут друг друга.
Я, сирота седой, хотел ожить, глядясь в твои глаза, Мария, и как урод обезобразил зеркало своим лицом. Не ожил
я, и
ты завяла.
Ты хочешь умереть, а
я хочу
тебе дать жизнь. Хотела бы
ты жить с ним? с тем… кого
любила?
— Сядь, Ида, — не
люблю, когда
ты стоишь надо
мною, — произнесла старуха.
—
Я знаю, что Фридрих добрый, родной, и он вас
любит, и
я люблю… не знаю, что
тебе такое?
—
Мне когда-нибудь вечерком поиграешь;
я люблю, когда
ты играешь.
— Ужасно
люблю этих канальев-самодуров, — говорит он жене. — Как
ты думаешь, Берта Ивановна, отчего бы это у
меня вкус такой?
— Ты знаешь, Алексей, — сказала она, выслушав его, — как
я люблю тебя и как готова всё для тебя сделать; но я молчала, потому что знала, что не могу тебе и Анне Аркадьевне быть полезною, — сказала она, особенно старательно выговорив «Анна Аркадьевна».
«Послушай, гетман, для тебя // Я позабыла всё на свете. // Навек однажды полюбя, // Одно имела я в предмете: // Твою любовь. Я для нее // Сгубила счастие мое, // Но ни о чем я не жалею… // Ты помнишь: в страшной тишине, // В ту ночь, как стала я твоею, //
Меня любить ты клялся мне. // Зачем же ты меня не любишь?»
— Славный! — повторил Райский, приглаживая ей волосы на висках, — и ты славная! Как жаль, что я стар, Марфенька: как бы
я любил тебя! — тихо прибавил он, притянув ее немного к себе.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Цветное!.. Право, говоришь — лишь бы только наперекор. Оно
тебе будет гораздо лучше, потому что
я хочу надеть палевое;
я очень
люблю палевое.
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного не пощадит для словца, и деньгу тоже
любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они
мне дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у
меня денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка
ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
Я не
люблю церемонии. Напротив,
я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз
меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который
мне очень знаком, говорит
мне: «Ну, братец, мы
тебя совершенно приняли за главнокомандующего».
Так как
я знаю, что за
тобою, как за всяким, водятся грешки, потому что
ты человек умный и не
любишь пропускать того, что плывет в руки…» (остановясь), ну, здесь свои… «то советую
тебе взять предосторожность, ибо он может приехать во всякий час, если только уже не приехал и не живет где-нибудь инкогнито…
Не так ли, благодетели?» // — Так! — отвечали странники, // А про себя подумали: // «Колом сбивал их, что ли,
ты // Молиться в барский дом?..» // «Зато, скажу не хвастая, //
Любил меня мужик!