Неточные совпадения
Вставши, Анна Михайловна принялась за дело. В
комнатах Нестора Игнатьевича и Даши все убрала, но все оставила в старом порядке. Казалось, что
жильцы этих
комнат только что вышли пройтись по Невскому проспекту.
Меблировка этой
комнаты состояла из небольшого круглого столика, кровати с дешевыми ситцевыми занавесами, какого-то исторического комода, на котором было выцарапано: Beuharnais, Oginsky, Podwysocky, Ian nalit wody w zban, [Богарне, Огиньский, Подвысоцкий, Ян налил воды в жбан (польск.).] и многое множество других исторических и неисторических имен, более или менее удачно и тщательно произведенных гвоздем и рукою скучавшего и, вероятно, нищенствовавшего
жильца.
В жилищах этого рода, соседи по
комнате имеют для каждого
жильца свое и даже весьма немаловажное значение.
В
комнате Зайончека тоже никто из здешних
жильцов никогда не был, и
комната эта была предметом постоянного любопытства, потому что madame Vache, единственная слуга и надзирательница этой вышки, рассказывала об этой
комнате что-то столь заманчивое, что у всех почти одновременно родилось непобедимое желание взглянуть на чудеса этого неприступного покоя.
В существе
комната Зайончека и не имела ничего необыкновенного. Конечно, сравнительно она была очень недурно меблирована, застлана мягким ковром, увешана картинами, всегда чисто убрана и далеко превосходила прохладные и пустоватые каморки других бедных
жильцов голубятни, но все-таки она далеко не могла оправдать восторженных описаний madame Vache.
Зато на известной нам голубятне, в Батиньоле, было необыкновенно тихо, все пижоны и коломбины разлетелись. Кроме Зайончека и Долинского не было дома ни одного
жильца: все пило, бродило и бесновалось. Вдруг патер Заиончек вошел в
комнату Долинского.
Неточные совпадения
В сенях же все плотнее и плотнее стеснялись зрители,
жильцы со всей лестницы, не переступая, впрочем, за порог
комнаты.
Не явилась тоже и одна тонная дама с своею «перезрелою девой», дочерью, которые хотя и проживали всего только недели с две в нумерах у Амалии Ивановны, но несколько уже раз жаловались на шум и крик, подымавшийся из
комнаты Мармеладовых, особенно когда покойник возвращался пьяный домой, о чем, конечно, стало уже известно Катерине Ивановне, через Амалию же Ивановну, когда та, бранясь с Катериной Ивановной и грозясь прогнать всю семью, кричала во все горло, что они беспокоят «благородных
жильцов, которых ноги не стоят».
И, накинув на голову тот самый зеленый драдедамовый платок, о котором упоминал в своем рассказе покойный Мармеладов, Катерина Ивановна протеснилась сквозь беспорядочную и пьяную толпу
жильцов, все еще толпившихся в
комнате, и с воплем и со слезами выбежала на улицу — с неопределенною целью где-то сейчас, немедленно и во что бы то ни стало найти справедливость.
Меж тем
комната наполнилась так, что яблоку упасть было негде. Полицейские ушли, кроме одного, который оставался на время и старался выгнать публику, набравшуюся с лестницы, опять обратно на лестницу. Зато из внутренних
комнат высыпали чуть не все
жильцы г-жи Липпевехзель и сначала было теснились только в дверях, но потом гурьбой хлынули в самую
комнату. Катерина Ивановна пришла в исступление.
— А там тысячу рублей почти за целый дом! Да какие светленькие, славные
комнаты! Она давно хотела тихого, аккуратного
жильца иметь — вот я тебя и назначаю…