Неточные совпадения
Голован любил возвышенные мысли и знал Поппе, но не так, как обыкновенно знают писателя люди, прочитавшие его произведение. Нет; Голован, одобрив «Опыт о человеке», подаренный ему тем же Алексеем Петровичем Ермоловым, знал всю поэму наизусть. И я помню, как он, бывало, слушает, стоя у притолки,
рассказ о каком-нибудь новом
грустном происшествии и, вдруг воздохнув, отвечает...
Иногда мне казалось, что церковь погружена глубоко в воду озера, спряталась от земли, чтобы жить особенною, ни на что не похожею жизнью. Вероятно, это ощущение было вызвано у меня рассказом бабушки о граде Китеже, и часто я, дремотно покачиваясь вместе со всем окружающим, убаюканный пением хора, шорохом молитв, вздохами людей, твердил про себя певучий,
грустный рассказ:
Неточные совпадения
И пугливые взгляды печальных черных глаз, и
грустное выражение его смуглого лица, и
рассказы, и жадность, с какой он накидывался на приносимую нами пищу, — все это внушало нам какое-то захватывающее, острое сочувствие к купленному мальчику и злобу против его владыки, которая в одно утро и прорвалась наружу.
Я с недоумением и тоскою смотрел на него. Наташа умоляла меня взглядом не судить его строго и быть снисходительнее. Она слушала его
рассказы с какою-то
грустною улыбкой, а вместе с тем как будто и любовалась им, так же как любуются милым, веселым ребенком, слушая его неразумную, но милую болтовню. Я с упреком поглядел на нее. Мне стало невыносимо тяжело.
Мне казалось, что бедная брошенная сиротка, у которой мать была тоже проклята своим отцом, могла бы
грустным, трагическим
рассказом о прежней своей жизни и о смерти своей матери тронуть старика и подвигнуть его на великодушные чувства.
Здесь можно бы кончить эту
грустную повесть, но остается сказать, что было с другими лицами, которые, быть может, разделяли с Серебряным участие читателя. О самом Никите Романовиче услышим мы еще раз в конце нашего
рассказа; но для этого надобно откинуть семнадцать тяжелых лет и перенестись в Москву в славный год завоевания Сибири.
Ох, били-то меня, били на моем веку!» — прибавил он в конце
рассказа как бы в
грустном раздумье, как бы силясь припомнить и пересчитать, сколько раз его били.