Этот тревожный призыв неприятно взволновал Ипполита Сергеевича, нарушая его намерения и настроение. Он уже решил уехать на лето в деревню к одному из товарищей и работать там, чтобы с честью приготовиться к лекциям, а теперь нужно ехать за тысячу с лишком вёрст от Петербурга и от места назначения, чтоб
утешать женщину, потерявшую мужа, с которым, судя по её же письмам, ей жилось не сладко.
Неточные совпадения
Что было с нею мне делать? Я, знаете, никогда с
женщинами не обращался; думал, думал, чем ее
утешить, и ничего не придумал; несколько времени мы оба молчали… Пренеприятное положение-с!
— Ах ты, моя маленькая
женщина! —
утешал ее Петр Елисеич, прижимая белокурую головку к своему плечу. — Во-первых, нельзя всем быть мальчиками, а во-вторых… во-вторых, я тебе куплю тоже верховую лошадь.
Отрадно отозвался во мне голос Пушкина! Преисполненный глубокой, живительной благодарности, я не мог обнять его, как он меня обнимал, когда я первый посетил его в изгнанье. Увы! я не мог даже пожать руку той
женщине, которая так радостно спешила
утешить меня воспоминанием друга; но она поняла мое чувство без всякого внешнего проявления, нужного, может быть, другим людям и при других обстоятельствах; а Пушкину, верно, тогда не раз икнулось.
Мать видела эту тоску в сухом блеске зеленых глаз
женщины, на ее худом лице, слышала в голосе. Ей захотелось
утешить ее, приласкать.
«Старается, чтобы поняли его!» — думала она. Но это ее не
утешало, и она видела, что гость-рабочий тоже ежится, точно связан изнутри и не может говорить так легко и свободно, как он говорит с нею, простой
женщиной. Однажды, когда Николай вышел, она заметила какому-то парню: