Неточные совпадения
Ульрих Райнер оставил
семью у Блюма и
уехал в Швейцарию.
С помощью старых приятелей он скоро нашел очень хорошенькую ферму под одною из гор, вблизи боготворимой им долины Рютли, и перевез сюда жену и сына.
В это время Райнеру совершенно опротивел Лондон. Он
уехал в Париж, и через полгода ему стал гадок и Париж
с его императорскими бульварами, зуавами, галереями,
с его сонными cochers, [Кучерами (франц.).] важными sergents de ville, [Полицейскими (франц.).] голодными и раскрашенными raccrocheuse, [Проститутками (франц.).] ложью в
семье и утопленницами на выставке сенского морга.
Неточные совпадения
«…Коко женился наконец на своей Eudoxie, за которой чуть не
семь лет, как за Рахилью, ухаживал! — и
уехал в свою тьмутараканскую деревню. Горбуна сбыли за границу вместе
с его ведьмой, и теперь в доме стало поживее. Стали отворять окна и впускать свежий воздух и людей, — только кормят все еще скверно…»
Не вынес больше отец,
с него было довольно, он умер. Остались дети одни
с матерью, кой-как перебиваясь
с дня на день. Чем больше было нужд, тем больше работали сыновья; трое блестящим образом окончили курс в университете и вышли кандидатами. Старшие
уехали в Петербург, оба отличные математики, они, сверх службы (один во флоте, другой в инженерах), давали уроки и, отказывая себе во всем, посылали в
семью вырученные деньги.
Я думала: «Я умерла для
семьи, // Всё милое, всё дорогое // Теряю… нет счета печальных потерь!..» // Мать как-то спокойно сидела, // Казалось, не веря еще и теперь, // Чтоб дочка
уехать посмела, // И каждый
с вопросом смотрел на отца.
Филипп Чеботарев наблюдал их
с тайною завистью: вот бы ему хоть одного сына в
семью, а то
с девками недалеко
уедешь.
Наконец, этим летом, когда
семья нотариуса
уехала за границу, она решилась посетить его квартиру и тут в первый раз отдалась ему со слезами,
с угрызениями совести и в то же время
с такой пылкостью и нежностью, что бедный нотариус совершенно потерял голову: он весь погрузился в ту старческую любовь, которая уже не знает ни разума, ни оглядки, которая заставляет человека терять последнее — боязнь казаться смешным.