Неточные совпадения
— Славная какая! — произнесла она, отодвинув от себя Гловацкую, и, держа ее за плечи, любовалась девушкою
с упоением артиста. — Точно мать покойница: хороша; когда б и сердце тебе
Бог дал материно, — добавила она, насмотревшись на Женни, и протянула руку стоявшему перед ней без шапки Никитушке.
— Все дворянством своим кичится, стало быть. У вас, говорит, все необразование, кляузы, говорит, наушничество. Такая ядовитая девушка,
бог с ней совсем.
— Мне неловко совсем идти
с Матузалевной, понеси ее, пожалуйста, Сонечка. Да нет, ты ее задушишь; ты все это как-то так делаешь,
бог тебя знает! Саша, дружочек, понесите, пожалуйста, вы мою Матузалевну.
Но как бы там ни было, а только Помаду в меревском дворе так, ни за что ни про что, а никто не любил. До такой степени не любили его, что, когда он, протащившись мокрый по двору, простонал у двери: «отворите,
бога ради, скорее», столяр Алексей, слышавший этот стон
с первого раза, заставил его простонать еще десять раз, прежде чем протянул
с примостка руку и отсунул клямку.
Бывало, что ни читаешь, все это находишь так в порядке вещей и сам понимаешь, и
с другим станешь говорить, и другой одинаково понимает, а теперь иной раз читаешь этакую там статейку или практическую заметку какую и чувствуешь и сознаешь, что давно бы должна быть такая заметка, а как-то,
бог его знает…
— Уж и по обыкновению! Эх, Петр Лукич! Уж вот на кого Бог-то, на того и добрые люди. Я, Евгения Петровна, позвольте, уж буду искать сегодня исключительно вашего внимания, уповая, что свойственная человечеству злоба еще не успела достичь вашего сердца и вы, конечно, не найдете самоуслаждения допиливать меня, чем занимается весь этот прекрасный город
с своим уездом и даже
с своим уездным смотрителем, сосредоточивающим в своем лице половину всех добрых свойств, отпущенных нам на всю нашу местность.
— Однако, что-то плохо мне, Женька, — сказала Лиза, улегшись в постель
с хозяйкою. — Ждала я этого дома, как
бог знает какой радости, а…
— Боюсь, чтоб еще хуже не было. Вот у тебя я
с первой минуты осмотрелась. У вас хорошо, легко; а там, у нас,
бог знает… мудрено все… очень тяжело как-то, скучно, — невыносимо скучно.
— Ах, уйди, матушка, уйди
бога ради! — нервно вскрикнула Ольга Сергеевна. — Не распускай при мне этой своей философии. Ты очень умна, просвещенна, образованна, и я не могу
с тобой говорить. Я глупа, а не ты, но у меня есть еще другие дети, для которых нужна моя жизнь. Уйди, прошу тебя.
Предоставляя решение настоящего вопроса истории,
с благоговением преклоняемся перед роком, судившим нам зреть святую минуту пробуждения, видеть лучших людей эпохи, оплаканной в незабвенных стихах Хомякова, и можем только воскликнуть со многими: поистине велик твой
Бог, земля русская!
— Ну,
бог с тобой, если не могла.
— Да живи, живи! Я тебе нарочно Марину привез, и книги тебе твои привез. Живи,
бог с тобой, если тебе нравится.
— Что ты, матушка,
бог с тобой. У меня уж ноги не ходят, а она в кадриль меня тянет. Вон бери молодых.
А то отправятся доктор
с Араповым гулять ночью и долго бродят
бог знает где, по пустынным улицам, не боясь ни ночных воров, ни усталости. Арапов все идет тихо и вдруг, ни
с того ни
с сего, сделает доктору такой вопрос, что тот не знает, что и ответить, и еще более убеждается, что правленье корректур не составляет главной заботы Арапова.
Она пользовалась первыми проявлениями умственных способностей ребенка, — старалась выучить его молиться по-русски
богу, спешила выучить его читать и писать по-русски и никогда не говорила
с ним ни на каком другом языке.
— Сделайте милость, Сергей Сергеевич, выхлопочите мне хоть рублей бы так
с восемь или десять: очень нужно, ей-богу, очень нужно. Настасья больна, и гроша нет.
Здесь все тоже слушают другую старушенцию, а старушенция рассказывает: «Мать хоть и приспит дитя, а все-таки душеньку его не приспит, и душа его жива будет и к
Богу отъидет, а свинья, если ребенка съест, то она его совсем
с душою пожирает, потому она и на небо не смотрит; очи горе не может возвести», — поясняла рассказчица, поднимая кверху ладони и глядя на потолок.
—
Бог его знает. Был в Петербурге, говорят, а теперь совсем пропал. Приезжал
с нею как-то в Москву, да Илья Артамонович их на глаза не приняли. Совестно, знаете, против своих, что
с французинкой, — и не приняли. Крепкий народ и опять дикий в рассуждении любви, — дикий, суровый нрав у стариков.
А все-таки худо было бедному страннику, и
бог весть, что бы он предпринял, если бы случай не столкнул его
с Араповым.
— Да
бог с ними. Я уж стар, — пора и костям на место.
— Да еще бы вы
с таким вздором приехали. Ведь охота же, право, вам, Розанов,
бог знает
с кем якшаться. Дело бы делали. Я вот вас запречь хочу.
— Да, помилуй
бог! Надо все сделать тихо, смирно. Одно слово глупое, один жест, и сейчас придерутся. Вы, мой милый, идите возле него, пожалуйста; пожалуйста, будьте
с ним, — упрашивала маркиза, как будто сыну ее угрожала опасность, при которой нужна была скорая медицинская помощь.
Но вскоре ей самой стало очень не нравиться поведение мужа: он все водился
с какими-то странными героями; в доме у них никто почти не показывался, а сам муж нисколько не заботился восполнить одиночество Полиньки и летал
бог знает где, исчезая на целые недели.
— Да
Бог святой
с ними; я их не черню и не белю. Что мне до них. Им одна дорога, а мне другая.
— Что, вы какого мнения о сих разговорах? — спрашивал Розанов Белоярцева; но всегда уклончивый Белоярцев отвечал, что он художник и вне сферы чистого художества его ничто не занимает, — так
с тем и отошел. Помада говорил, что «все это просто скотство»; косолапый маркиз делал ядовито-лукавые мины и изображал из себя крайнее внимание, а Полинька Калистратова сказала, что «это,
бог знает, что-то такое совсем неподобное».
— Слава
богу, что не
с вами. А вы позволите откровенно спросить, Лизавета Егоровна, вы тоже за красинское мнение?
—
Бог с ними, деньги: спокойны будете, так заработаете; а тосковать глупо и не о чем.
— Нет-с, ей-богу-с, настоящая приезжая, и паспорт вон у меня на шкафе лежит.
— Нет, ей-богу-с: вот посмотрите.
— Мне здесь холодно, я теперь одна, на всю жизнь одна, но
бог с ними со всеми.
— Да
с нею я. Вот уж два года, как я здесь
с нею. Господи, твоя воля! Вот радость-то
бог послал. Я уж про тебя спрашивала, спрашивала, да и спрашивать перестала.
— И что ж такое! И
бог с тобою совсем: я и останусь. Авось без куска хлеба не пропаду. Найдутся добрые люди, хоть из куска хлеба возьмут еще. На старости лет хоть болонок на двор выпущать гожусь.
— Нет, нет, monsieur Белоярцев, — решительно отозвалась Мечникова, позволившая себе слегка зевнуть во время его пышной речи, — моя сестра еще слишком молода, и еще,
бог ее знает, что теперь из нее вышло. Надо прежде посмотреть, что она за человек, — заключила Мечникова и, наскучив этим разговором, решительно встала
с своего места.
— Что? Так,
бог его знает, детские годы… старое все как-то припомнил, и скучно расстаться
с вами.
— И всё во имя теории! Нет,
бог с ними,
с их умными теориями, и
с их сочувствием. Мы ни в чем от них не нуждаемся и будем очень рады как можно скорее освободиться от их внимания. Наше дело, — продолжал Петровский, не сводя глаз
с Райнера, — добыть нашим бедным хлопкам землю, разделить ее по-братски, — и пусть тогда будет народная воля.
— Ну,
бог с тобой, если ты нынче такая нервная.
— Лизавета Егоровна такая честная и непорочная в своем поведении девушка, каких дай нам
бог побольше, — начал он, давая вес каждому своему слову, но
с прежнею сдержанностью. — Она не уронила себя ни в каком кружке, ни в коммерческом, ни в аристократическом.
— Нет, уж
бог с ними. Барыням самим это прискучило.