Неточные совпадения
Далее шла довольно большая и очень светлая угловая
комната в четыре окна,
по два в каждую сторону.
Старики пошли коридором на женскую половину и просидели там до полночи. В двенадцать часов поужинали, повторив полный обед, и разошлись спать
по своим
комнатам. Во всем доме разом погасли все огни, и все заснули мертвым сном, кроме одной Ольги Сергеевны, которая долго молилась в своей спальне, потом внимательно осмотрела в ней все закоулочки и, отзыбнув дверь в
комнату приехавших девиц, тихонько проговорила...
— Вот твой колыбельный уголочек, Женичка, — сказал Гловацкий, введя дочь в эту
комнату. — Здесь стояла твоя колыбелька, а материна кровать вот тут, где и теперь стоит. Я ничего не трогал после покойницы, все думал: приедет Женя, тогда как сама хочет, — захочет, пусть изменяет
по своему вкусу, а не захочет, пусть оставит все по-материному.
Но зато, когда визг, стоны, суетливая беготня прислуги выводили его из терпения, он, громко хлопнув дверью, уходил в свою
комнату и порывисто бегал
по ней из угла в угол.
Не успеет, бывало, Бахарев, усевшись у двери, докурить первой трубки, как уже вместо беспорядочных облаков дыма выпустит изо рта стройное, правильное колечко, что обыкновенно служило несомненным признаком, что Егор Николаевич ровно через две минуты встанет, повернет обратно ключ в двери, а потом уйдет в свою
комнату, велит запрягать себе лошадей и уедет дня на два, на три в город заниматься делами
по предводительской канцелярии и дворянской опеке.
— Это гадко, а не просто нехорошо. Парень слоняется из дома в дом
по барынькам да сударынькам, везде ему рады. Да и отчего ж нет? Человек молодой, недурен, говорить не дурак, — а дома пустые
комнаты да женины капризы помнятся; эй, глядите, друзья, попомните мое слово: будет у вас эта милая Зиночка ни девушка, ни вдова, ни замужняя жена.
Смотритель и Вязмитинов с Зарницыным были на вечере, но держались как-то в сторонке, а доктор обещал быть, но не приехал. Лиза и здесь,
по обыкновению, избегала всяких разговоров и, нехотя протанцевав две кадрили, ушла в свою
комнату с Женей.
Между тем, как переряженные дворовые слонялись
по меревскому двору, а серые облачные столбы сухого снега, вздымаясь, гуляли
по полям и дорогам, сквозь померзлое окно в
комнате Юстина Помады постоянно мелькала взад и вперед одна и та же темная фигура.
Он все бегал и бегал
по своей
комнате, оправдывая сделанное на его счет сравнение с полевым волком, содержащимся в тесной клетке.
В
комнате не было ни чемодана, ни дорожного сака и вообще ничего такого, что свидетельствовало бы о прибытии человека за сорок верст
по русским дорогам. В одном углу на оттоманке валялась городская лисья шуба, крытая черным атласом, ватный капор и большой ковровый платок; да тут же на полу стояли черные бархатные сапожки, а больше ничего.
Лиза снова расцеловала отца, и семья с гостями разошлась
по своим
комнатам. Бахарев пошел с Гловацким в его кабинет, а Лиза пошла к Женни.
— Я завтра еду, все уложено: это мой дорожный наряд. Сегодня открыли дом, день был такой хороший, я все ходила
по пустым
комнатам, так славно. Вы знаете весь наш дом?
— Все это так и есть, как я предполагал, — рассказывал он, вспрыгнув на фундамент перед окном, у которого работала Лиза, — эта сумасшедшая орала, бесновалась, хотела бежать в одной рубашке
по городу к отцу, а он ее удержал. Она выбежала на двор кричать, а он ей зажал рукой рот да впихнул назад в
комнаты, чтобы люди у ворот не останавливались; только всего и было.
Гловацкая, подав Лизе сухари, исправлявшие должность бисквитов, принесла шоколату себе и Помаде. В
комнате началась беседа сперва о том, о сем и ни о чем, а потом о докторе. Но лишь только Женни успела сказать Лизе: «да, это очень гадкая история!» — в
комнату вбежал Петр Лукич, по-прежнему держа в одной руке шпагу, а в другой шляпу.
Он изменился к Зарницыну и
по задумчивости Петра Лукича отгадал, что и тот после ухода Сафьяноса вернулся в свою
комнату не с пустым карманом.
Далее, в углублении
комнаты, стояли мягкий полукруглый диван и несколько таких же мягких кресел, обитых зеленым трипом. Перед диваном стоял небольшой ореховый столик с двумя свечами. К стене, выходившей к спальне Рациборского, примыкала длинная оттоманка, на которой свободно могли улечься два человека, ноги к ногам. У четвертой стены, прямо против дивана и орехового столика, были два шкафа с книгами и между ними опять тяжелая занавеска из зеленого сукна, ходившая на кольцах
по медной проволоке.
Рациборский вздохнул, медленно провел рукою
по лбу, и, сделав шаг на середину
комнаты, спокойно сказал...
В
комнату Розанова вступил человек, остриженный по-купечески, в длиннополом коричневом сюртуке, с цепочкою гранатного бисера
по жилету и в узких шароварах, заправленных в козловые сапоги. Лицо гостя напоминало лица охотников в княжеской охоте киевского Ярославова собора.
— Ну не глупец ли вы? Не враг ли вы семейному благополучию? — начала она, как только Алексей Сергеевич показался на пороге
комнаты. — Затворите
по крайней мере двери.
Слепец и его рыжий товарищ жили в большой, пустой
комнате второго этажа и платили сторожу
по три четвертака в месяц, а молодой жидок, которого здесь звали Андреем Тихоновичем, жил в продолговатой узенькой
комнате за ними.
По лестнице раздались шаги спускающегося человека, потом
по ней кто-то быстро взбежал, и в
комнату вошел казачок.
Сидит она, сидит в своей
комнате, заставляя горничную читать чуть не
по складам, бросит и сама возьмется; прочитает полчаса, глаза болят, она и сойдет вниз.
Минут десять в зале была такая тишина, такое мертвое молчание, что, казалось, будто все лица этой живой картины окаменели и так будут стоять в этой
комнате до скончания века.
По полу только раздавались чокающие шаги бродившей левретки.
— Тсс! — командовала
по задним
комнатам Абрамовна. — Успокоился барин, не шумите.
За боковыми дверями с обеих сторон ее
комнаты шла оживленная беседа, и
по коридору беспрестанно слышались то тяжелые мужские шаги, то чокающий, приятный стук женских каблучков и раздражающий шорох платьев.
Лиза опять взяла Молешота, но он уже не читался, и видела Лиза сквозь опущенные веки, как
по свалившемуся на пол «Учению о пище» шевелилась какая-то знакомая группа. Тут были: няня, Женни, Розанов и вдруг мартовская ночь, а не
комната с сальной обстановкой. В небе поют жаворонки, Розанов говорит, что
Один, тотчас из ворот,
по каменному безобразному крыльцу с далеко выдающимся навесом вел в большие
комнаты, удобные скорее для солдатской швальни, чем для жилого помещения.
— Часто хвораю, — отвечала спокойно Лиза и, еще раз позвав за собою Розанова, пошла впереди его через переднюю
по коридору. Вдоль темного коридора Розанов заметил несколько дверей влево и, наконец, вошел за Лизою в довольно большую
комнату, окрашенную желтою краскою.
В этой
комнате стоял старенький, вероятно с какого-нибудь чердачка снесенный столик, за которым, стоя, ели из деревянной чашки три прехорошенькие горничные девушки. С ними вместе помещался на белой деревянной табуретке, обедал и, по-видимому, очень их смешил молодой человек в коричневом домашнем архалучке.
Шесть объедал Райнера, принадлежавшие к мужскому полу, как выше сказано, размещались
по диванам его квартиры, а Авдотье Григорьевне Быстровой Райнер уступил свою последнюю
комнату, а сам с тех пор помещался на ковре между диванами, занятыми Кусицыным и Ревякиным.
Женщины посидели еще несколько минут в раздумье и тоже одна за другой тихо разошлись
по своим
комнатам.
Не спал в этом доме еще Белоярцев. Он проходил
по своей
комнате целую ночь в сильной тревоге. То он брал в руки один готовый слепок, то другой, потом опять он бросал их и тоже только перед утром совсем одетый упал на диван, не зная, как вести себя завтра.
— Пойдем
по черной лестнице, — сказала няня и, введя Евгению Петровну в узенький коридор, отворила перед нею дверь в
комнату Лизы.
— Освещение? Нет, освещения нет в этом счете. В течение первой декады опыт показал, что общественное освещение неудобно. Некоторые из членов ассоциации желали заниматься в своих
комнатах; некоторые исключительно занимались
по ночам, и потому было составлено экстренное заседание, на котором положено иметь общественное освещение только для прислуги.
Райнер и несколько других встали и начали ходить
по смежной
комнате.
Зимою madame Мечникова, доживая последнюю сотню рублей, простудилась, катаясь на тройке, заболела и в несколько дней умерла. Сестре ее нечего было делать в этой квартире. Она забрала доставшуюся ей
по наследству ветхую мебелишку и переехала в
комнату, нанятую за четыре рубля в одном из разрушающихся деревянных домов Болотной улицы.
Это болезненное явление приключилось с Белоярцевым вечером на первый, не то на второй день
по переходе в Дом и выражалось столь нестерпимым образом, что Лиза посоветовала ему уйти успокоиться в свою
комнату, а Абрамовна, постоянно игнорировавшая
по своему невежеству всякое присутствие нервов в человеческом теле,
по уходе Белоярцева заметила...
Евгения Петровна тихо прошла со свечою
по задним
комнатам. В другой маленькой детской спала крепким сном мамка, а далее, закинув голову на спинку дивана, похрапывала полнокровная горничная. Хозяйка тем же осторожным шагом возвратилась в спальню. Вязмитинов еще не возвращался. В зале стучал медленно раскачивающийся маятник стенных часов.
— Может быть, разойтись
по своим
комнатам?
— Зачем же
по своим
комнатам. Семья разве не может сидеть в зале?
Дмитрий Петрович поднялся
по устланной мягким ковром лестнице в переднюю, из которой этот же концертист повел его
по длинной анфиладе
комнат необыкновенно изящно и богато убранного бельэтажа.
— Глупо пугаться: ничего нет страшного, — отвечала она по-прежнему все шепотом. — Пошли скорей нанять мне тут где-нибудь
комнату, возле тебя чтобы, — просила она Женни.
Послали девушку посмотреть
комнату, которая отдавалась от жильцов
по задней лестнице.
Комната была светлая, большая, хорошо меблированная и перегороженная прочно уставленными ширмами красного дерева. Лиза велела взять ее и послала за своими вещами.
Перед вечером у нее началось в груди хрипение, которое становилось слышным
по всей
комнате.
Больной становилось хуже с каждою минутою.
По целой
комнате слышалось легочное клокотание, и из груди появлялись окрашенные кровью мокроты.
— Водевиль! — говорила Ступина, ходя
по опустевшей
комнате Ольги Александровны и держа в руках оставленную тою на столе лаконическую записку.