Неточные совпадения
Революционные парижские кружки тоже
не нравились Райнеру. Еще он мог симпатизировать федеративным стремлениям чехов, но участие католического духовенства и аристократии
в делах польской национальности отворачивало его от этих дел. Брошенные отцом семена презрения к папизму крепко разрослись
в молодом Райнере, и он
не мог вообразить себе никакой роли
в каком бы то ни
было участии с католическим попом. К тому же, как уже сказано, Райнер
не был почитателем
принципа национальностей.
Подписи
не было, но тотчас же под последнею строкою начиналась приписка бойкою мужскою рукою: «Так как вследствие особенностей женского организма каждая женщина имеет право иногда
быть пошлою и надоедливою, то я смотрю на ваше письмо как на проявление патологического состояния вашего организма и
не придаю ему никакого значения; но если вы и через несколько дней
будете рассуждать точно так же, то придется думать, что у вас
есть та двойственность
в принципах, встречая которую
в человеке от него нужно удаляться.
— Да, надо кого-нибудь позвать. Я убедился, что нам их бояться таким образом нечего.
В жизни,
в принципах мы составляем особое целое, а так, одною наружною стороною, отчего же нам
не соприкасаться с ними?.. Я подумаю, и мы, кажется, даже уничтожим декады, а назначим простые дни
в неделю, — это даже
будет полезно для пропаганды.
Неточные совпадения
Степан Аркадьич знал, что когда Каренин начинал говорить о том, что делают и думают они, те самые, которые
не хотели принимать его проектов и
были причиной всего зла
в России, что тогда уже близко
было к концу; и потому охотно отказался теперь от
принципа свободы и вполне согласился. Алексей Александрович замолк, задумчиво перелистывая свою рукопись.
Алексей Александрович сочувствовал гласному суду
в принципе, но некоторым подробностям его применения у нас он
не вполне сочувствовал, по известным ему высшим служебным отношениям, и осуждал их, насколько он мог осуждать что-либо высочайше утвержденное. Вся жизнь его протекла
в административной деятельности и потому, когда он
не сочувствовал чему-либо, то несочувствие его
было смягчено признанием необходимости ошибок и возможности исправления
в каждом деле.
— Забыл я: Иван писал мне, что он с тобой разошелся. С кем же ты живешь, Вера, а? С богатым, видно? Адвокат, что ли? Ага, инженер. Либерал? Гм… А Иван —
в Германии, говоришь? Почему же
не в Швейцарии? Лечится? Только лечится? Здоровый
был. Но —
в принципах не крепок. Это все знали.
— И все ложь! — говорил Райский. —
В большинстве нет даже и почина нравственного развития,
не исключая иногда и высокоразвитые умы, а
есть несколько захваченных, как будто на дорогу
в обрез денег — правил (а
не принципов) и внешних приличий, для руководства, — таких правил, за несоблюдение которых выводят вон или запирают куда-нибудь.
Мудреная наука жить со всеми
в мире и любви
была у него
не наука, а сама натура, освященная
принципами глубокой и просвещенной религии.