В углу, между соседнею дверью и круглою железною печкою, стояла узкая деревянная кроватка, закрытая стеганым бумажным одеялом; развернутый ломберный стол, на котором валялись книги, листы бумаги, высыпанный
на бумагу табак, половина булки и тарелка колотого сахару со сверточком чаю; три стула, одно кресло с засаленной спинкой и ветхая этажерка, на которой опять были книги, бумаги, картузик табаку, человеческий череп, акушерские щипцы, колба, стеклянный сифон и лакированный пояс с бронзовою пряжкой.
Неточные совпадения
Мать Агния у окна своей спальни вязала нитяной чулок. Перед нею
на стуле сидела сестра Феоктиста и разматывала с моталки
бумагу. Был двенадцатый час дня.
— Я завтра полочки тут для книг привешу, — проговорил Помада, сидевший тут же
на ящике в углу, и
на следующее утро он явился с тремя книжными полочками
на ремне и большою, закрытою зеленою
бумагою клеткою, в которой сидел курский соловей.
Зарницын вынул листок почтовой
бумаги и показал несколько строчек, в которых было сказано: «У нас уж
на фабриках и в казармах везде поют эту песню. Посылаю вам ее сто экземпляров и сто программ адреса. Распространяйте, и т. д.».
— Что ты думаешь об Арапове? — спросил однажды Розанов Нечая, перебиравшего
на своем столе
бумаги.
Sous-lieutenant достал из кармана четвертушку
бумаги и прочел приговор, по которому пастор Губерт Райнер за возмутительное неповиновение был осужден
на расстреляние, — «а в пример прочим, — добавил sous-lieutenant своим французско-страсбургским наречием, — с этим горным козлом мы расстреляем и его козленка. Капрал! привяжите их к столбу».
Солдатик пошел
на цыпочках, освещая сальною свечкою длиннейшую комнату, в окна которой светил огонь из противоположного флигеля. За первою комнатою начиналась вторая, немного меньшая; потом третья, еще меньшая и, наконец, опять большая, в которой были растянуты длинные ширмы, оклеенные обойною
бумагою.
Арапов велел позвать к себе «черта» и оторвал кусок
бумаги от какой-то тетради; а Розанов присел было
на придвинутое к столу кресло, но тотчас же вместе с ним полетел
на пол.
На этом столе помещалось несколько картонных коробок для
бумаг, небольшая гальваническая батарея, две модели нарезных пушек, две чертежные доски с натянутыми
на них листами ватманской
бумаги, доска с закрытым чертежом, роскошная чернильница, портрет Лелевеля, портрет Герцена и художественно исполненная свинцовым карандашом женская головка с подписью...
Это прекрасное стихотворение было уже совсем отделано и даже переписано
на почтовую
бумагу.
Стихи были белые, и белизна их доходила до такой степени, что когда маркиз случайно зажег ими свою трубку, то самая
бумага,
на которой они были написаны, сгорела совершенно бесцветным пламенем.
Она играла, что у нас называется, «с чувством», т. е. значит играла не про господ, а про свой расход, играла, как играют девицы, которым не дано ни музыкальной руки, ни музыкального уха и игра которых отличается чувством оскорбительной дерзости перевирать великие творения, не видя ни в пасторальной симфонии Бетховена, ни в великой оратории Гайдна ничего, кроме значков, написанных
на чистой
бумаге.
У мужиков
на полу лежали два войлока, по одной засаленной подушке в набойчатых наволочках, синий глиняный кувшин с водою, деревянная чашка, две ложки и мешочек с хлебом; у Андрея же Тихоновича в покое не было совсем ничего, кроме пузыречка с чернилами, засохшего гусиного пера и трех или четырех четвертушек измаранной
бумаги.
Бумага, чернила и перья скрывались
на полу в одном уголке, а Андрей Тихонович ночлеговал, сворачиваясь
на окне, без всякой подстилки и без всякого возглавия.
Потом подошел к двери соседей, послушал и, отойдя опять
на цыпочках, прилег к огарку, достал из кармана сверточек чистой
бумаги, разложил его перед собою и, вынув ломаный перочинный ножик, стал поправлять перо.
Сочинение это, в числе прочих
бумаг бежавшего Соловейчика, через некоторое время было взято сторожем пустого дома и поступило
на конические заверточки при мелочной продаже нюхательного табаку.
— Да вот четвертую сотню качаем.
Бумага паскудная такая, что мочи нет. Красная и желтая ничего еще, а эта синяя — черт ее знает — вся под вальком крутится. Или опять и зеленая; вот и глядите, ни черта
на ней не выходит.
Центральный человек рассказал о
бумагах, полученных им для отсылки
на Волгу.
Случилось это таким образом: Лиза возвратила Розанову одну книгу, которую брала у него за несколько времени. Розанов, придя домой, стал перелистывать книгу и нечаянно нашел в ней листок почтовой
бумаги,
на котором рукою Бертольди с особенным тщанием были написаны стишки. Розанов прочел сверху «Рай» и, не видя здесь ничего секретного, стал читать далее...
Отбирая
бумаги, которые намеревался взять с собою, Розанов вынул из стола свою диссертацию, посмотрел
на нее, прочел несколько страниц и, вздохнув, положил ее
на прежнее место.
На эту диссертацию легла лаконическая печатная программа диспута Лобачевского; потом должен был лечь какой-то литографированный листок, но доктор, пробежав его, поморщился, разорвал бумажку в клочки и с негодованием бросил эти кусочки в печку.
Райнер немного смешался и, торопливо пробежав
бумагу, взглянул
на двери: Петровский смотрел
на него совершенно спокойно. Не торопясь, он принял из рук Райнера его записку и вместе с своею номинацией опять положил их в бумажник.
Петровского, как только он вышел
на улицу, встретил молодой человек, которому коллежский советник отдал свой бумажник с номинациею и другими
бумагами. Тут же они обменялись несколькими словами и пошли в разные стороны. У первого угла Петровский взял извозчика и велел ехать в немецкий клуб.
— Что это за
бумага? — спросила она через несколько минут, указывая
на лежащую
на столе подорожную мужа. — Это подорожная, — да? С нею можно уйти из Петербурга, — да? Говорите же: да или нет?
— А что будет, если эта
бумага пропадет? — спросила она, глядя тревожными и восторженными глазами
на Розанова. — Отвечайте мне чистую правду.
Лиза молча глядела
на вспыхивающую и берущуюся черным пеплом
бумагу. В душе ее происходила ужасная мука. «Всех ты разогнала и растеряла», — шептало ей чувство, болезненно сжимавшее ее сердце.
В теплой хате с великим смрадом
на одной лавке был прилеплен стеариновый огарок и лежали две законвертованные
бумаги, которые Райнер, стоя
на коленях у лавки, приготовил по приказанию своего отрядного командира.
Неточные совпадения
Хлестаков. Да зачем же?.. А впрочем, тут и чернила, только
бумаги — не знаю… Разве
на этом счете?
Добчинский. А, это Антон Антонович писали
на черновой
бумаге по скорости: там какой-то счет был написан.
Аммос Федорович. А я
на этот счет покоен. В самом деле, кто зайдет в уездный суд? А если и заглянет в какую-нибудь
бумагу, так он жизни не будет рад. Я вот уж пятнадцать лет сижу
на судейском стуле, а как загляну в докладную записку — а! только рукой махну. Сам Соломон не разрешит, что в ней правда и что неправда.
Но
бумага не приходила, а бригадир плел да плел свою сеть и доплел до того, что помаленьку опутал ею весь город. Нет ничего опаснее, как корни и нити, когда примутся за них вплотную. С помощью двух инвалидов бригадир перепутал и перетаскал
на съезжую почти весь город, так что не было дома, который не считал бы одного или двух злоумышленников.
Потом остановились
на мысли, что будет произведена повсеместная «выемка», и стали готовиться к ней: прятали книги, письма, лоскутки
бумаги, деньги и даже иконы — одним словом, все, в чем можно было усмотреть какое-нибудь «оказательство».