Неточные совпадения
Потом в городе была еще замечательна улица Крупчатная, на которой приказчики и носильщики, таская
кули, сбивали прохожих с ног или, шутки ради, подбеливали их мучкой самой первой руки; да была еще улица Главная.
Даже в такие зимы, когда овес в Москве бывал по два с полтиной за
куль, наверно никому не удавалось нанять извозчика в Лефортово дешевле, как за тридцать копеек. В Москве уж как-то укрепилось такое убеждение, что Лефортово есть самое дальнее место отовсюду.
— Я очень благодарю пана
Кулю; переход сделан осторожно.
Куля позвал с собою старого трубача да двух рядовых повстанцев и тихо выехал с ними на поляну, правя прямо к черневшим стогам.
Куля впереди трех человек уже почти доехал до одного стога, как его молодая лошадь вдруг вздрогнула, поднялась на дыбы и бросилась в сторону.
Куля осадил коня на первых же шагах и, дав ему крепкие шпоры, заставил карьером броситься к стогу. Добрая лошадь повиновалась, но на полукурсе снова вдруг неожиданно метнулась и смяла трубачову лошадь.
Куля качнул отрицательно головою и, повернув лошадь в объезд к стогу, направился к пересекавшей поляну узкой лесной косе, за которою днем довольно ясно можно было видеть сквозь черные пни дерев небольшую хатку стражника.
У перелеска, отделявшего хатку от поляны,
Куля соскочил с седла и, обратясь к трубачу, сказал...
Куля и Бачинский пошли осторожно пешком.
— Темно в окнах, — прошептал
Куля.
— Что? — спросил его шепотом
Куля.
Вслед за тем небольшие ворота тихо растворились, и
Куля ушел за Бачинским. Оставленные ими два всадника с четырьмя лошадьми в это же мгновение приблизились и остановились под деревьями, наблюдая ворота и хату.
Куля подозвал двух повстанцев, стоявших с лошадьми, и, отдав одному из них черное чугунное кольцо с своей руки, послал его на дорогу к командиру отряда, а сам сел на завалинку у хатки и, сняв фуражку, задумчиво глядел на низко ползущие, темные облака.
— Отчего? — спросил
Куля.
Куля молча поднялся и вошел через крошечные сени в тесную хату стражника.
На лавках голова к голове лежали две человеческие фигуры, закрытые серыми суконными свитками.
Куля взял со светца горящую лучину и, подойдя с нею к одному из раненых, осторожно приподнял свитку, закрывающую его лицо.
Сильный гангренозный запах ошиб
Кулю и заставил опустить приподнятую полу. Он постоял и, сделав усилие подавить поднимавшийся у него позыв к рвоте, зажав платком нос, опять приподнял от лица раненого угол свитки.
Глазам
Кули представилась черная африканская голова с кучерявою шерстью вместо волос. Негр лежал, широко раскрыв остолбеневшие глаза. Он тяжело дышал ускоренным смрадным дыханием и шевелил пурпурным языком между запекшимися губами.
Куля оглянулся, взял ковш, висевший на деревянном ведре, зачерпнул воды и полил несколько капель в распаленные уста негра. Больной проглотил и на несколько мгновений стал дышать тише.
Куля подошел к другому страдальцу. Этот лежал с открытою головою и, казалось, не дышал вовсе.
Куля поднял со лба больного волосы, упавшие на его лицо, и приложил свою руку к его голове. Голова была тепла.
Куля нагнулся к лицу больного, взглянул на него и в ужасе вскрикнул...
Повстанец открыл глаза, повел ими вокруг и, остановив на
Куле, хотел приподняться, но тотчас же застонал и снова упал на дерюжное изголовье.
— Это вы, Помада? — повторил по-русски
Куля.
Больной посмотрел долгим пристальным взглядом на
Кулю и вместо ответа тихим равнодушным голосом произнес...
«Десять дней тому назад, — начал читать Вязмитинов, — к нам доставили из Пружан молодого предводителя мятежнической банды Станислава
Кулю».
«Этот Станислав
Куля, — продолжал Вязмитинов, — как оказалось из захваченных нашим отрядом бумаг, есть фигурировавший некогда у нас в Петербурге швейцарец…»
Неточные совпадения
Бобчинского. Сто лет и
куль червонцев!
Нужда с
кулем тащилася, — // Мучица, чай, не лишняя, // Да подати не ждут!
Пройдя молча два раза подле
кулей и овладев собой, он спокойно обратился к Сергею Ивановичу.
В косой вечерней тени
кулей, наваленных на платформе, Вронский в своем длинном пальто и надвинутой шляпе, с руками в карманах, ходил, как зверь в клетке, на двадцати шагах быстро поворачиваясь. Сергею Ивановичу, когда он подходил, показалось, что Вронский его видит, но притворяется невидящим. Сергею Ивановичу это было всё равно. Он стоял выше всяких личных счетов с Вронским.