Неточные совпадения
Глаз ее теперь нельзя видеть, потому что они закрыты длинными ресницами, но в институте, из которого она возвращается к домашним ларам,
всегда говорили, что ни у кого нет таких прелестных глаз,
как у Лизы Бахаревой.
Деревенский человек,
как бы ни мала была степень его созерцательности,
как бы ни велики были гнетущие его нужды и заботы,
всегда чуток к тому, что происходит в природе.
Юстин Помада ходил на лекции, давал уроки и был снова тем же детски наивным и беспечным «Корнишоном»,
каким его
всегда знали товарищи, давшие ему эту кличку.
Всегда падкий на сладострастную приманку, перепел тут
как будто совсем одуревает от неукротимых влечений своего крошечного организма.
—
Какое ж веселье, Лизанька? Так себе сошлись, — не утерпел на старости лет похвастаться товарищам дочкою. У вас в Мереве, я думаю, гораздо веселее: своя семья большая,
всегда есть гости.
— Я читаю все. Я терпеть не могу систем. Я очень люблю заниматься так,
как занимаюсь. Я хочу жить без указки
всегда и во всем.
Но все-таки нет никакого основания видеть в этих людях виновников всей современной лжи, так же
как нет основания винить их и в заводе шутов и дураков, ибо и шуты, и дураки под различными знаменами фигурировали
всегда и будут фигурировать до века.
Подушки,
всегда покоившиеся на оттоманках, скинули свои белые рубашечки и, надев ситцевые капоты песочного цвета с лиловым горошком, лежали,
как толстые барыни.
Лиза с первого визита
всегда входила к Гловацким чрез эти двери, и теперь она отперла их без всякого расположения молчать и супиться,
как во время всей дороги.
— Конечно, в этом не может быть никакого сомнения. Тут было все: и недостатки, и необходимость пользоваться источниками доходов, которые ему
всегда были гадки, и вражда вне дома, и вражда в доме: ведь это каторга! Я не знаю,
как он до сих пор терпел.
Начальство она ненавидела искони: всех начальствующих лиц,
какого бы они сана и возраста ни были, называла почему-то «Моркобрунами» и готова была
всегда устроить им какую-нибудь пакость.
—
Какая у вас
всегда мрачная фантазия, Арапов, — заметил сквозь зубы доктор.
—
Как странно, — сказала она мужу, проводив гостя, — мне этот человек
всегда представлялся таким желчным, насмешливым и сердитым, а он такой милый и простой.
Гедвига и Ида из Bier-Halle, [Пивной (нем.).] около которых
всегда толпилась целая куча студентов, делали глазки Райнеру и весьма недвусмысленно улыбались, подавая ему кружку пива; но Райнер не замечал этого,
как он не замечал и всех остальных женщин со стороны их притягательного влияния на мужчину.
Белоярцев сейчас же усики по губке расправил и ножки засучил,
как зеленый кузнечик: «мы, дескать, насчет девочки
всегда как должно; потому женский пол наипаче перед всем принадлежит свободному художеству».
— И умно делаете. Затем-то я вас и позвал к себе. Я старый солдат; мне, может быть, извините меня, с революционерами и говорить бы, пожалуй, не следовало. Но пусть каждый думает, кто
как хочет, а я по-своему
всегда думал и буду думать. Молодежь есть наше упование и надежда России. К такому положению нельзя оставаться равнодушным. Их жалко. Я не говорю об университетских историях. Тут что ж говорить! Тут говорить нечего. А есть, говорят, другие затеи…
Ольга Александровна тоже стала этому удивляться, и дома опять началась старая песня, затевавшаяся по поводу тяжелых стульев-«убоищ» и оканчивавшаяся тем,
как добрые люди «женам все доставляют, а есть и подлецы, которые…» Выходило обыкновенно, что все подлецы
всегда живут именно так,
как живет Розанов.
— «Если изба без запора, то и свинья в ней бродит»,
как говорит пословица. Соглашаюсь, и
всегда буду с этим соглашаться. Я не стану осуждать женщину за то, что она дает широкий простор своим животным наклонностям.
Какое мне дело? Это ее право над собою. Но не стану и любить эту женщину, потому что любить животное нельзя так,
как любят человека.
— Что, вы
какого мнения о сих разговорах? — спрашивал Розанов Белоярцева; но
всегда уклончивый Белоярцев отвечал, что он художник и вне сферы чистого художества его ничто не занимает, — так с тем и отошел. Помада говорил, что «все это просто скотство»; косолапый маркиз делал ядовито-лукавые мины и изображал из себя крайнее внимание, а Полинька Калистратова сказала, что «это, бог знает, что-то такое совсем неподобное».
— Да я уж привык к таким встрепкам, только досадно подумать, за что это на мою долю их так много выпадает. Ведь вот
всегда так,
как видите. Ну чем я виноват сегодня?
—
Как бы обдуманным ни казалось всякое новое дело, а
всегда выходит, что что-нибудь не додумано и забыто, — начал он своим бархатным баском. — Мы решили,
как нам жить и
как расширять свое дело, а вот сегодняшний случай показал, что это далеко не все. Сегодня вот у Лизаветы Егоровны был гость.
Не проходило дня, чтобы тот или другой член общей квартиры, или,
как ее называл Белоярцев, «ассоциации», не предлагал нового кандидата или кандидатки, но Белоярцев
всегда находил в предлагаемом лице тысячу разных дурных сторон, по которым оно никак не могло быть допущено в «ассоциацию».
— Да, это всё
как у Фо; Фо
всегда вместе живут и цветы приносят.
— Вы
всегда утверждали, что вы художник и вам нет дела ни до чего вне художества: я вас не оспаривал и никогда не оспариваю.
Какое мне дело до ваших принципов?
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен
всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом —
как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют.
Анна Андреевна. Вот хорошо! а у меня глаза разве не темные? самые темные.
Какой вздор говорит!
Как же не темные, когда я и гадаю про себя
всегда на трефовую даму?
Городничий. Да, и тоже над каждой кроватью надписать по-латыни или на другом
каком языке… это уж по вашей части, Христиан Иванович, — всякую болезнь: когда кто заболел, которого дня и числа… Нехорошо, что у вас больные такой крепкий табак курят, что
всегда расчихаешься, когда войдешь. Да и лучше, если б их было меньше: тотчас отнесут к дурному смотрению или к неискусству врача.
Анна Андреевна. Ты, Антоша,
всегда готов обещать. Во-первых, тебе не будет времени думать об этом. И
как можно и с
какой стати себя обременять этакими обещаниями?
Осип, слуга, таков,
как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его
всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.