Неточные совпадения
Анна Николаевна Бахарева в этом случае поступила так,
как поступали
многие героини писаных и неписаных романов ее века.
— Не все, а очень
многие. Лжецов больше, чем всех дурных людей с иными пороками.
Как ты думаешь, Геша? — спросила игуменья, хлопнув дружески по руке Гловацкую.
— Чего, батюшка мой? Она ведь вон о самостоятельности тоже изволит рассуждать, а муж-то? С таким мужем,
как ее, можно до
многого додуматься.
В этой комнате было так же холодно,
как и в гостиной, и в зале, но все-таки здесь было
много уютнее и на вид даже как-то теплее.
В своей чересчур скромной обстановке Женни, одна-одинешенька, додумалась до
многого. В ней она решила, что ее отец простой, очень честный и очень добрый человек, но не герой, точно так же,
как не злодей; что она для него дороже всего на свете и что потому она станет жить только таким образом, чтобы заплатить старику самой теплой любовью за его любовь и осветить его закатывающуюся жизнь. «Все другое на втором плане», — думала Женни.
Ее глаза совсем выздоровели; она теперь не раздражалась, не сердилась и даже
много меньше читала, но, видимо, сосредоточилась в себе и не то чтобы примирилась со всем ее окружающим, а
как бы не замечала его вовсе.
Доктор имел в своей жизни
много доводов в пользу практического смысла Нечая и взял его слова,
как говорят в Малороссии, «в думку», но не усвоил себе нечаевского взгляда на дела и на личность Арапова, а продолжал в него всматриваться внимательнее.
Конечно, не всякий может похвалиться, что он имел в жизни такого друга,
каким была для маркизы Рогнеда Романовна, но маркиза была еще счастливее. Ей казалось, что у нее очень
много людей, которые ее нежно любят и готовы за нею на край света. Положим, что маркиза в этом случае очень сильно ошибалась, но тем не менее она все-таки была очень счастлива, заблуждаясь таким приятным образом. Это сильно поддерживало ее духовные силы и давало ей то, что в Москве называется «форсом».
То она твердо отстаивала то, в чем сама сомневалась; то находила удовольствие оставлять под сомнением то, чему верила; читала
много и жаловалась, что все книги глупы; задумывалась и долго смотрела в пустое поле, смотрела так, что не было сомнения,
как ей жаль кого-то,
как ей хотелось бы что-то облегчить, поправить, — и сейчас же на языке насмешка, часто холодная и неприятная, насмешка над чувством и над людьми чувствительными.
— Да кто вы? Кто это вы?
Много ли вас — то? Вас и пугать не станут, — сами попрячетесь,
как мыши. Силачи
какие! Вы посмотрите, ведь на это не надо ни воли, ни знаний, ни смелости; на это даже, я думаю, Белоярцев, и тот пойдет.
— Да я уж привык к таким встрепкам, только досадно подумать, за что это на мою долю их так
много выпадает. Ведь вот всегда так,
как видите. Ну чем я виноват сегодня?
Ольга Александровна не могла не торопиться отделкою своего мужа, ибо, во-первых, в течение целого лета он мог совсем отвыкнуть от проборок, мог,
как она выражалась, «
много о себе возмечтать»; а во-вторых, и удобный случай к этому представился.
Разговоры о неестественности существующего распределения труда и капитала,
как и рассуждения о вреде семейного начала, начинали прискучивать: все давно были между собою согласны в этих вопросах.
Многим чувствовалась потребность новых тем, а некоторым еще крепче чувствовалась потребность перейти от толков к делу.
Вязмитинов отказался от усилий дать жене видное положение и продолжал уравнивать себе дорогу. Только изредка он покашивался на Женни за ее внимание к Розанову, Лизе, Полиньке и Райнеру, тогда
как он не мог от нее добиться такого же или даже хотя бы меньшего внимания ко
многим из своих новых знакомых.
— Жила она безалаберно, тратила
много и безрасчетливо, давала взаймы и начинала последнюю сотню рублей так же весело и беспечно,
как тогда, когда, приехав в столицу, расщипала трехтысячную связку ассигнаций.
Девушке часто хотелось вмешаться в эти разговоры, она чувствовала, что уже
много понимает и может вмешаться во
многое, а ее считали ребенком, и только один Красин да Белоярцев говорили с ней хотя в наставительном тоне, но все-таки
как со взрослой женщиной.
Толстый, мясистый,
как у попугая, язык занимал так
много места во рту этого геркулеса, что для
многих звуков в этом рту не оставалось никакого места.
Далее автор письма сообщал, что она девушка, что ей девятнадцатый год, что ее отец — рутинист, мать — ханжа, а братья — бюрократы, что из нее делают куклу, тогда
как она чувствует в себе
много силы, энергии и желания жить жизнью самостоятельной.
«Вот она, на
какого черта было наскочил», — подумал, заворачивая лыжи, Белоярцев и, возвратясь домой не в духе, объявил, что с этою девочкою
много очень хлопот можно нажить: что взять ее из дому, конечно, можно, но что после могут выйти истории, весьма невыгодные для общего дела.
— Я вам
много надоедал, — начал он тихо и ровно. — Я помню каждое ваше слово. Мне без вас было скучно. Ах, если бы вы знали,
как скучно! Не сердитесь, что я приезжал повидаться с вами.
Она
много изменилась в течение того времени,
как Райнер не видал ее: лицо ее позеленело и немного отекло, глаза сделались еще больше, фигура сильно испортилась в талии.
Неточные совпадения
Осип, слуга, таков,
как обыкновенно бывают слуги несколько пожилых лет. Говорит сурьёзно, смотрит несколько вниз, резонер и любит себе самому читать нравоучения для своего барина. Голос его всегда почти ровен, в разговоре с барином принимает суровое, отрывистое и несколько даже грубое выражение. Он умнее своего барина и потому скорее догадывается, но не любит
много говорить и молча плут. Костюм его — серый или синий поношенный сюртук.
Анна Андреевна.
Как можно-с! Вы делаете
много чести. Я этого не заслуживаю.
Городничий. Что, голубчики,
как поживаете?
как товар идет ваш? Что, самоварники, аршинники, жаловаться? Архиплуты, протобестии, надувалы мирские! жаловаться? Что,
много взяли? Вот, думают, так в тюрьму его и засадят!.. Знаете ли вы, семь чертей и одна ведьма вам в зубы, что…
— Неволя к вам вернулася? // Погонят вас на барщину? // Луга у вас отобраны? — // «Луга-то?.. Шутишь, брат!» // — Так что ж переменилося?.. // Закаркали «Голодную», // Накликать голод хочется? — // — «Никак и впрямь ништо!» — // Клим
как из пушки выпалил; // У
многих зачесалися // Затылки, шепот слышится: // «Никак и впрямь ништо!»
Носила я Демидушку // По поженкам… лелеяла… // Да взъелася свекровь, //
Как зыкнула,
как рыкнула: // «Оставь его у дедушки, // Не
много с ним нажнешь!» // Запугана, заругана, // Перечить не посмела я, // Оставила дитя.