Неточные совпадения
У ней прелестные, густые каштановые волосы, вьющиеся
у лба, как часто
бывает у молодых француженок.
У нее
бывает почти весь город, и она каждого встречает без всякого лицезрения, с тем же спокойным достоинством, с тою же сдержанностью, с которою она теперь смотрит на медленно подъезжающий к ней экипаж с двумя милыми ей девушками.
— Очень можно. Но из одной-то ошибки в другую лезть не следует; а
у нас-то это, к несчастию, всегда так и
бывает. Сделаем худо, а поправим еще хуже.
— Нет,
у нее есть своя полкелья, а только когда в церковь или когда
у тетеньки гости
бывают, так уж сестра Феоктиста при них.
— Нет, я так говорю; легче как будто, а то,
бывало,
у нас все шнурки да шнурочки.
В доме-то что
у них из-за этого было, страсти Божьи, как,
бывало, расскажут.
Брюхом это часто
у женщин
бывает.
Не успеет,
бывало, Бахарев, усевшись
у двери, докурить первой трубки, как уже вместо беспорядочных облаков дыма выпустит изо рта стройное, правильное колечко, что обыкновенно служило несомненным признаком, что Егор Николаевич ровно через две минуты встанет, повернет обратно ключ в двери, а потом уйдет в свою комнату, велит запрягать себе лошадей и уедет дня на два, на три в город заниматься делами по предводительской канцелярии и дворянской опеке.
— А
у нас-то теперь, — говорила бахаревская птичница, —
у нас скука престрашенная… Прямо сказать, настоящая Сибирь, как есть Сибирь. Мы словно как в гробу живем. Окна в доме заперты, сугробов нанесло, что и не вылезешь: живем старые да кволые. Все-то наши в городе, и таково-то нам часом
бывает скучно-скучно, а тут как еще псы-то ночью завоют, так инда даже будто как и жутко станет.
Из этих лиц чаще всех
бывали у Гловацких Вязмитинов и Зарницын.
Доктор, впрочем,
бывал у Гловацких гораздо реже, чем Зарницын и Вязмитинов: служба не давала ему покоя и не позволяла засиживаться в городе; к тому же, он часто
бывал в таком мрачном расположении духа, что бегал от всякого сообщества. Недобрые люди рассказывали, что он в такие полосы пил мертвую и лежал ниц на продавленном диване в своем кабинете.
— Ты того, Петруха… ты не этого… не падай духом. Все, брат, надо переносить.
У нас в полку тоже это случилось.
У нас раз этого ротмистра разжаловали в солдаты. Разжаловали, пять лет был в солдатах, а потом отличился и опять пошел: теперь полицеймейстером служит на Волге; женился на немке и два дома собственные купил. Ты не огорчайся: мало ли что в молодости
бывает!
— Что она в самом деле там делает? Ведь наверное же доктор
у них
бывает.
— Крепкие старики, — объяснял щеголь. — Упрямы
бывают, но крепкие, настоящие люди, своему отечеству патриоты. Я, разумеется, человек центральный; я, можно сказать, в самом центре нахожусь: политику со всеми веду, потому что
у меня все расчеты и отправки, и со всякими людьми я имею обращение, а только наши старики — крепкие люди: нельзя их ничем покорить.
Розанов хотел
побывать у Андрияна Николаева в конторе между своими утренними визитациями и обедом. Обойдя отделение и вымыв руки, он зашел домой, чтобы переменить платье и ехать к Введению, что в Барашах, но отворив свою дверь, изумился. На крайнем стульце его приемной комнаты сидел бахаревский казачок Гриша.
— Да как же не верить-то-с? Шестой десяток с нею живу, как не верить? Жена не верит, а сам я, люди, прислуга, крестьяне, когда я
бываю в деревне: все из моей аптечки пользуются. Вот вы не знаете ли, где хорошей оспы на лето достать? Не понимаю, что это значит! В прошлом году пятьдесят стеклышек взял, как ехал. Вы сами посудите, пятьдесят стеклышек — ведь это не безделица, а царапал, царапал все лето, ни
у одного ребенка не принялась.
Прошло некоторое время. Бахаревы переехали на собственную квартиру; Лиза еще
побывала раза три
у маркизы; доктор досконально разузнал, как совершилось это знакомство, и тоже наведывался.
По другим местам тоже часто
бывали собрания;
у маркизы были «эписпастики» — как Арапов называл собрания, продолжавшиеся
у ней.
Доктор сидел в вицмундире, как возвратился четыре дня тому назад из больницы, и завивал в руках длинную полоску бумажки. В нумере все было в порядке, и сам Розанов тоже казался в совершенном порядке: во всей его фигуре не было заметно ни следа четырехдневного пьянства, и лицо его смотрело одушевленно и опрятно. Даже оно было теперь свежее и счастливее, чем обыкновенно. Это
бывает у некоторых людей, страдающих запоем, в первые дни их болезни.
— Моя дочь пока еще вовсе не полновластная хозяйка в этом доме. В этом доме я хозяйка и ее мать, — отвечала Ольга Сергеевна, показывая пальцем на свою грудь. — Я хозяйка-с, и прошу вас не
бывать здесь, потому что
у меня дочери девушки и мне дорога их репутация.
— А то ничего;
у нас по Москве в барышнях этого фальшу много
бывает;
у нас и в газетах как-то писали, что даже младенца… — начинал поваренок, но Абрамовна его сейчас сдерживала...
— Есть, то есть, я хотел сказать,
бывает; но
у ней есть жалованье и квартира при заведении.
— Хороший, Анна Львовна, да только все-таки лучше подождемте. Он может здесь
бывать, но не жить пока… понимаете, пока мы не окрепли. А тогда всех, и его и всех, кто
у него живет, всех примем. До тех пор вот Грабилину уступим три комнаты: он один может платить за три.
Лиза вообще в последнее время редкий день не
бывала у Женни, где собирались все известные нам лица: Полинька, Розанов, Райнер и Лиза. Здесь они проводили время довольно не скучно и вовсе не обращали внимания на являвшегося букою Николая Степановича.
Неточные совпадения
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой, что лет уже по семи лежит в бочке, что
у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его
бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь, ни в чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины. Что делать? и на Онуфрия несешь.
Городничий. Ах, боже мой! Я, ей-ей, не виноват ни душою, ни телом. Не извольте гневаться! Извольте поступать так, как вашей милости угодно!
У меня, право, в голове теперь… я и сам не знаю, что делается. Такой дурак теперь сделался, каким еще никогда не
бывал.
Уж
у меня ухо востро! уж я…» И точно:
бывало, как прохожу через департамент — просто землетрясенье, все дрожит и трясется, как лист.
Хлестаков. Завтрак был очень хорош; я совсем объелся. Что,
у вас каждый день
бывает такой?
— А счастье наше — в хлебушке: // Я дома в Белоруссии // С мякиною, с кострикою // Ячменный хлеб жевал; //
Бывало, вопишь голосом, // Как роженица корчишься, // Как схватит животы. // А ныне, милость Божия! — // Досыта
у Губонина // Дают ржаного хлебушка, // Жую — не нажуюсь! —