Варвару Алексеевну очень любили ее разбитые и беспомощные
жилицы, почти тою же самою любовью, которая очень надолго остается у некоторых женщин к их бывшим институтским наставницам и воспитательницам.
На сцену она, таким образом, не попала, а переселилась из «Пале-Рояля» на Екатерининский канал, сняв комнату со столом от хозяйки, у которой была еще
жилица — молоденькая немочка из Риги, Амалия.
У Патапа Максимыча остаться тоже не след: по всем замечаньям, Аксинья Захаровна не
жилица на свете, а помрет она, Параша будет хозяйкой, а как с ней ужиться?..
— Да, вы наймите у нас. У нас, там, наверху, мезонин; он пустой;
жилица была, старушка, дворянка, она съехала, а бабушка, я знаю, хочет молодого человека пустить; я говорю: «Зачем же молодого человека?» А она говорит: «Да так, я уже стара, а только ты не подумай, Настенька, что я за него тебя хочу замуж сосватать». Я и догадалась, что это для того…