Одеться и собраться для Глафиры было делом одной минуты, и через полчаса ее наемный
экипаж остановился у небольшого каменного дома, где жил генерал. Едва Глафира вступила в переднюю главного помещения этого дома, человек в полуформенном платье, спросив ее фамилию, тотчас же пригласил ее наверх и сказал, что генерал ее ждет.
Неточные совпадения
Когда
экипаж Горданова
остановился у ворот Висленевского дома, Иосаф Платонович, исполняя завет Павла Николаевича, был у генерала.
— Я не решил, где мне
остановиться, — проговорил Горданов, усаживаясь в
экипаж. — Ты где стоишь? Я могу пристать где-нибудь поближе или возьму нумер в той же гостинице.
— Вы
остановитесь у меня, — ответила ему скороговоркой Бодростина и, высунувшись из окна
экипажа, велела кучеру ехать в одну из известнейших московских гостиниц.
Горданов все это слушал и наконец возразил, что он только не понимает, зачем это нужно, но не получил никакого ответа, потому что
экипаж в это время
остановился у подъезда гостиницы.
Горданов, все красневший по мере развития этих дум, вдруг
остановился, усмехнулся и плюнул. Вокруг него трещали
экипажи, сновали пешеходы, в воздухе летали хлопья мягкого снегу, а на мокрых ступенях Иверской часовни стояли черные, перемокшие монахини и кланялся народ.
В Париже с Жозефом сделалось нечто еще более мудреное. Снося свою унизительную роль дорогой, Висленев надеялся, что он в первый и в последний раз разыгрывает роль мажордома, и твердо ступил на землю Парижа. И в самом деле, здесь он у самого амбаркадера был приглашен Глафирой в
экипаж, сел с нею рядом, надулся и промолчал во все время переезда, пока карета
остановилась пред темным подъездом Hôtel de Maroc в rue Seine.
Александре Ивановне стоило бы большого труда удержать мужа от этой поездки, да может быть она в этом и вовсе не успела бы, если бы, к счастию ее, под тот день, когда генерал ожидал приезда Ворошилова, у ворот их усадьбы поздним вечером не
остановился извозчичий
экипаж, из которого вышел совершенно незнакомый человек.
Когда
экипаж остановился, верховые поехали шагом. Впереди ехала Анна рядом с Весловским. Анна ехала спокойным шагом на невысоком плотном английском кобе со стриженою гривой и коротким хвостом. Красивая голова ее с выбившимися черными волосами из-под высокой шляпы, ее полные плечи, тонкая талия в черной амазонке и вся спокойная грациозная посадка поразили Долли.
Четверть часа спустя оба
экипажа остановились перед крыльцом нового деревянного дома, выкрашенного серою краской и покрытого железною красною крышей. Это и было Марьино, Новая слободка тож, или, по крестьянскому наименованью, Бобылий Хутор.
От слободы Качуги пошла дорога степью; с Леной я распрощался. Снегу было так мало, что он не покрыл траву; лошади паслись и щипали ее, как весной. На последней станции все горы; но я ехал ночью и не видал Иркутска с Веселой горы. Хотел было доехать бодро, но в дороге сон неодолим. Какое неловкое положение ни примите, как ни сядьте, задайте себе урок не заснуть, пугайте себя всякими опасностями — и все-таки заснете и проснетесь, когда
экипаж остановится у следующей станции.
Неточные совпадения
Проходя по гостиной, она услыхала, что у подъезда
остановился экипаж, и, выглянув в окно, увидала карету, из которой высовывалась молодая девушка в лиловой шляпке, что-то приказывая звонившему лакею.
И Базаров и Аркадий ответили ей безмолвным поклоном, сели в
экипаж и, уже нигде не
останавливаясь, отправились домой, в Марьино, куда и прибыли благополучно на следующий день вечером. В продолжение всей дороги ни тот, ни другой не упомянул даже имени Одинцовой; Базаров в особенности почти не раскрывал рта и все глядел в сторону, прочь от дороги, с каким-то ожесточенным напряжением.
Он прислушался: шум опять раздался невдалеке. Он
остановился, стук все ближе и ближе, слышалось торопливое и напряженное шаганье конских копыт в гору, фырканье лошадей и понукающий окрик человека. Молния блистала уже пореже, и потому, при блеске ее, Райский не мог еще различить
экипажа.
Чрез полчаса нагнали меня наши
экипажи. Я было хотел сесть, но они, не обращая на меня внимания, промчались мимо, повернули за утес направо, и чрез пять минут стук колес внезапно прекратился. Они где-то
остановились.
Хотя горы были еще невысоки, но чем более мы поднимались на них, тем заметно становилось свежее. Легко и отрадно было дышать этим тонким, прохладным воздухом. Там и солнце ярко сияло, но не пекло. Наконец мы
остановились на одной площадке. «Здесь высота над морем около 2000 футов», — сказал Бен и пригласил выйти из
экипажей.