Тихо, осторожно и ловко, с опытностию людей, переносивших раненых, они внесли недышащую Катерину Астафьевну в ее спальню и
положили на кровать.
Неточные совпадения
Висленев ушел, а Горданов запер за ним двери
на ключ, достал из дорожной шкатулки два револьвера, осмотрел их заряды, обтер замшей курки и
положил один пистолет
на комод возле изголовья
кровати, другой — в ящик письменного стола. Затем он взял листок бумаги и написал большое письмо в Петербург, а потом
на другом клочке бумаги начертил...
Послышался шорох, и две женские фигуры в обеих смежных комнатах встали и двинулись: Лариса скользнула к
кровати Подозерова и
положила свою трепещущую руку
на изголовье больного, а Александра Ивановна сделала шаг
на средину комнаты и, сжав
на груди руки, произнесла...
Он решился еще раз просить Ларису сказать ему, приказать ему, что он должен для нее сделать, и, оборотясь к ней с этою целию, остолбенел. Лариса стояла
на коленях,
положив голову
на край его
кровати, и плакала.
Действительно, я в этом нуждался. За два часа произошло столько событий, а главное, — так было все это непонятно, что мои нервы упали. Я не был собой; вернее, одновременно я был в гавани Лисса и здесь, так что должен был отделить прошлое от настоящего вразумляющим глотком вина, подобного которому не пробовал никогда. В это время пришел угловатый человек с сдавленным лицом и вздернутым носом, в переднике. Он
положил на кровать пачку вещей и спросил Тома:
Его раздели,
положили на кровать. Уже на улице он начал подавать знаки жизни, мычал, махал руками… В комнате он совсем пришел в себя. Но как только опасения за жизнь его миновались и возиться с ним было уже не для чего — негодование вступило в свои права: все оступились от него, как от прокаженного [Прокаженный — больной проказой, заразной кожной болезнью, которая считалась неизлечимой.].
Неточные совпадения
Вернувшись домой после трех бессонных ночей, Вронский, не раздеваясь, лег ничком
на диван, сложив руки и
положив на них голову. Голова его была тяжела. Представления, воспоминания и мысли самые странные с чрезвычайною быстротой и ясностью сменялись одна другою: то это было лекарство, которое он наливал больной и перелил через ложку, то белые руки акушерки, то странное положение Алексея Александровича
на полу пред
кроватью.
— Ну вот, пускай папа посмотрит, — сказала Лизавета Петровна, поднимая и поднося что-то красное, странное и колеблющееся. — Постойте, мы прежде уберемся, — и Лизавета Петровна
положила это колеблющееся и красное
на кровать, стала развертывать и завертывать ребенка, одним пальцем поднимая и переворачивая его и чем-то посыпая.
Главное, я сам был в такой же, как и он, лихорадке; вместо того чтоб уйти или уговорить его успокоиться, а может, и
положить его
на кровать, потому что он был совсем как в бреду, я вдруг схватил его за руку и, нагнувшись к нему и сжимая его руку, проговорил взволнованным шепотом и со слезами в душе:
Наконец я вдруг раздвинул портьеру и стал умолять его
положить ее
на кровать.
И в домах, и в гостиницах — везде вас
положат на двуспальную
кровать, будьте вы самый холостой человек.