Неточные совпадения
Лариса промолчала и всю ночь пугалась во сне похищения. Горданов ей был страшен как демон, и она даже должна была проснуться с отчаянным криком, потому что видела себя лежащею на руке Павла Николаевича и над собою его черные
глаза и смуглый облик, который все разгорался и делался сначала медным, потом красноогненным и
жег ее, не говоря ей ни слова.
Да еще снилося многим сквозь крепкий сон, будто вдоль по селу прозвенела колокольцем тройка, а молодым бабам, что спали теперь, исполняя завет Сухого Мартына, на горячих печах, с непривычки всю ночь до утра мерещился огненный змей: обвивал он их своими жаркими кольцами;
жег и путал цепким хвостом ноги резвые; туманил
глаза, вея на них крыльями, не давал убегать, прилащивал крепкою чарой, медом, расписным пряником и, ударяясь о сыру землю, скидывался от разу стройным молодцом, в картузе с козырьком на лихих кудрях, и ласкался опять и тряс в карманах серебром и орехами, и где силой, где ухваткой улещал и обманывал.
Он с жадностью и с отвращением пил коньяк, стараясь забыться. Но странно, — вино не оказывало на него никакого действия. Наоборот, ему становилось еще тоскливее, и слезы еще больше
жгли глаза.
Неточные совпадения
Она взглядывала мельком на него, делая большие
глаза, как будто удивляясь, что он тут, потом вдруг судорожно прижимала его к груди и опять отталкивала, твердя: «Стыд! стыд!
жжет… вот здесь… душно…»
И вот она, эта живая женщина, перед ним! В
глазах его совершилось пробуждение Веры, его статуи, от девического сна. Лед и огонь холодили и
жгли его грудь, он надрывался от мук и — все не мог оторвать
глаз от этого неотступного образа красоты, сияющего гордостью, смотрящего с любовью на весь мир и с дружеской улыбкой протягивающего руку и ему…
Он не отводил
глаз от ее профиля, у него закружилась голова… Румяные и жаркие щеки ее запылали ярче и
жгли ему лицо. Она поцеловала его, он отдал поцелуй. Она прижала его крепче, прошептала чуть слышно:
— Что я, где я? — говорила она, ворочая вокруг себя изумленными
глазами. — Стыд… стыд… — отрывисто вскрикивала она, — Боже мой, стыд… да,
жжет — вот здесь!
Пока ветер качал и гнул к земле деревья, столбами нес пыль, метя поля, пока молнии
жгли воздух и гром тяжело, как хохот, катался в небе, бабушка не смыкала
глаз, не раздевалась, ходила из комнаты в комнату, заглядывала, что делают Марфенька и Верочка, крестила их и крестилась сама, и тогда только успокаивалась, когда туча, истратив весь пламень и треск, бледнела и уходила вдаль.