Неточные совпадения
Через пять минут полицейский
вывел из этой квартиры Висленева и увез его с собою в участок, а Меридианов, совсем как был одетый, спал мертвым
сном, ворча изредка: «нет, я пива больше не могу, — убей меня бог, не могу!»
Тот понял и сейчас же распорядился, чтобы была подана коляска. Глафиру Васильевну
вывели, усадили среди подушек, укутали ей ноги пледом и повезли, куда попало, по освещенной луной Москве. Рядом с нею сидела горничная
из гостиницы, а на передней лавочке — Горданов. Они ездили долго, пока больная почувствовала усталость и позыв ко
сну; тогда они вернулись, и Глафира тотчас же легла в постель. Девушка легла у нее в ногах на диванчике.
Неточные совпадения
Тарантьев делал много шума,
выводил Обломова
из неподвижности и скуки. Он кричал, спорил и составлял род какого-то спектакля, избавляя ленивого барина самого от необходимости говорить и делать. В комнату, где царствовал
сон и покой, Тарантьев приносил жизнь, движение, а иногда и вести извне. Обломов мог слушать, смотреть, не шевеля пальцем, на что-то бойкое, движущееся и говорящее перед ним. Кроме того, он еще имел простодушие верить, что Тарантьев в самом деле способен посоветовать ему что-нибудь путное.
Часа через три шум на дворе, людские голоса, стук колес и благовест
вывели ее
из летаргии. Она открыла глаза, посмотрела кругом, послушала шум, пришла на минуту в сознание, потом вдруг опять закрыла глаза и предалась снова или
сну, или муке.
Ночь была ясная и холодная. Звезды ярко горели на небе; мерцание их отражалось в воде. Кругом было тихо и безлюдно; не было слышно даже всплесков прибоя. Красный полумесяц взошел поздно и задумчиво глядел на уснувшую землю. Высокие горы, беспредельный океан и глубокое темно-синее небо — все было так величественно, грандиозно. Шепот Дерсу
вывел меня
из задумчивости: он о чем-то бредил во
сне.
— Не балуй, барчук, — гневно сказал мужик и опять покрыл «это» рогожей. Другой, с знакомым лицом дорожного сторожа, повернул меня и
вывел из беседки… Я очнулся на платформе, посмотрел кругом и… засмеялся… Мне казалось, будто все, что я только что видел, было глупым и «стыдным»
сном, будто я только что рассказал этот
сон мужикам, и от этого мне было очень совестно…
Да и было чего бояться: у нее с ума не шел казак Белоус, который пригрозил ей у судной избы: «А ты, отецкая дочь, попомни Белоуса!» Даже во
сне грезился Охоне этот лихой человек, как его
вывели тогда
из тюрьмы: весь в лохмотьях, через которые видно было покрытое багровыми рубцами и незажившими свежими ранами тело, а лицо такое молодое да сердитое.