Неточные совпадения
«Подумаем, — так говорил архимандрит, — не лучше ли было бы, если бы для устранения всякого недоумения и сомнения, которые длятся так много лет, Иисус Христос пришел не скромно в образе человеческом, а сошел бы с неба в торжественном величии, как
Божество, окруженное сонмом
светлых, служебных духов. Тогда, конечно, никакого сомнения не было бы, что это действительно
Божество, в чем теперь очень многие сомневаются. Как вы об этом думаете?»
Крылатый божок, кажется, совсем поселился в трех комнатках m-me Бюжар, и другим темным и
светлым божествам не было входа к обитателям скромной квартирки с итальянским окном и густыми зелеными занавесками. О поездке в Россию, разумеется, здесь уж и речи не было, да и о многом, о чем следовало бы вспомнить, здесь не вспоминали и речей не заводили. Страстная любовь Доры совершенно овладела Долинским и не давала ему еще пока ни призадуматься, ни посмотреть в будущее.
Неточные совпадения
Человек, по затемненной своей природе, чувствует то же, что и они, но в нем еще таится
светлый луч рая, — он стремится мало что двигаться физически, но и духовно, то есть освобождать в себе этот духовный райский луч, и удовлетворяется лишь тогда, когда, побуждаемый этим райским лучом, придет хоть и в неполное, но приблизительное соприкосновение с величайшей радостью, с величайшей истиною и величайшим могуществом
божества.
Она бы составила
божество в многолюдном зале, на
светлом паркете, при блеске свечей, при безмолвном благоговении толпы поверженных у ног ее поклонников, — но увы! она была какою-то ужасною волею адского духа, жаждущего разрушить гармонию жизни, брошена с хохотом в его пучину.
Аполлон не будет для нас
божеством, набрасывающим на истину блестящий покров «иллюзии», Дионис не будет
божеством, сбрасывающим этот
светлый, обманчивый покров с «истины». И тот, и другой бог будут для нас лишь фактами различного религиозного отношения к жизни.
Как, — спрашивает Ницше, — согласуется
светлый мир Аполлона и остальных олимпийских
божеств с этою зловещею мудростью?
Эту новую песню сам Ницше и пропел миру. Пригвожденный ко кресту, со смертною мукою и отчаянием в душе, он славил ясность мира и радость небес. Только такую радость он и знал. Только так смог он понять и радость аполлоновского эллина: что такое
светлый мир его
божеств? Не больше, как «восхитительные видения истязуемого мученика».