И тут я его увидел в
жизни первый раз, и, вероятно, с тем, чтобы никогда его не забыть; но так как это видение стоит того, чтобы передать его в точности, то я должен обрисовать и рамку, в которой оно мне показалось.
Под звуками и движениями жизни явной чуть слышно, непрерывно трепетало тихое дыхание мая — шёлковый шелест молодых трав, шорох свежей, клейкой листвы, щёлканье почек на деревьях, и всюду невидимо играло крепкое вино весны, насыщая воздух своим пряным запахом. Словно туго натянутые струны гудели в воздухе, повинуясь ласковым прикосновениям чьих-то лёгких рук, — плыла над землёю певучая музыка, вызывая к
жизни первые цветы на земле, новые надежды в сердце.
О, чудное мерцанье тех времен, // Где мы себя еще не понимаем! // О, дни, когда, раскрывши лексикон, // Мы от иного слова замираем! // О, трепет чувств, случайностью рожден! // Душистый цвет, плодом незаменяем! // Тревожной
жизни первая веха: // Бред чистоты с предвкусием греха!
Неточные совпадения
У
первой Матрены // Груздочки ядрены. // Матрена вторая // Несет каравая, // У третьей водицы попью // из ковша: // Вода ключевая, а мера — // душа! // Тошен свет, // Правды нет, //
Жизнь тошна, // Боль сильна.
Стародум(с важным чистосердечием). Ты теперь в тех летах, в которых душа наслаждаться хочет всем бытием своим, разум хочет знать, а сердце чувствовать. Ты входишь теперь в свет, где
первый шаг решит часто судьбу целой
жизни, где всего чаще
первая встреча бывает: умы, развращенные в своих понятиях, сердца, развращенные в своих чувствиях. О мой друг! Умей различить, умей остановиться с теми, которых дружба к тебе была б надежною порукою за твой разум и сердце.
Такое разнообразие мероприятий, конечно, не могло не воздействовать и на самый внутренний склад обывательской
жизни; в
первом случае обыватели трепетали бессознательно, во втором — трепетали с сознанием собственной пользы, в третьем — возвышались до трепета, исполненного доверия.
Произошел обычный прием, и тут в
первый раз в
жизни пришлось глуповцам на деле изведать, каким горьким испытаниям может быть подвергнуто самое упорное начальстволюбие.
— Оно в самом деле. За что мы едим, пьем, охотимся, ничего не делаем, а он вечно, вечно в труде? — сказал Васенька Весловский, очевидно в
первый раз в
жизни ясно подумав об этом и потому вполне искренно.