Неточные совпадения
Дядя Яков, бесподобнейшее
лицо из всех нынче живущих Протозановых, говорят, еще
с детства,
с самых первых уроков, за которые он сел ранее моего отца, но в которых папа быстро его перегнал, признал превосходство брата и, приходя от него в восторг, любил выдвигать его всем на вид.
Замечу мимоходом, что, кроме моего отца, в роду нашем уже никто не имел большого сходства
с княгинею Варварою Никаноровной; все, и в этом числе сама она, находили большое сходство
с собою во мне, но я никогда не могла освободиться от подозрения, что тут очень много пристрастия и натяжки: я напоминала ее только моим ростом да общим выражением, по которому меня
с детства удостоили привилегии быть «бабушкиною внучкой», но моим чертам недоставало всего того, что я так любила в ее
лице, и, по справедливости говоря, я не была так красива.
Такие крошечные рты,
с немножко оттопыренными губками, нарисованы у всех Протозановых, которых портреты я
с детства видела в бабушкином доме; но князь Яков Львович немножко даже утрировал эту черту: его маленький ротик придавал его
лицу сходство
с какою-то бойкою птичкой, отчего в семье его звали также и «чижиком».
Неточные совпадения
Он был в самом ласковом и веселом духе, каким в
детстве его часто помнил Левин. Он упомянул даже и о Сергее Ивановиче без злобы. Увидав Агафью Михайловну, он пошутил
с ней и расспрашивал про старых слуг. Известие о смерти Парфена Денисыча неприятно подействовало на него. На
лице его выразился испуг; но он тотчас же оправился.
Детскость выражения ее
лица в соединении
с тонкой красотою стана составляли ее особенную прелесть, которую он хорошо помнил: но, что всегда, как неожиданность, поражало в ней, это было выражение ее глаз, кротких, спокойных и правдивых, и в особенности ее улыбка, всегда переносившая Левина в волшебный мир, где он чувствовал себя умиленным и смягченным, каким он мог запомнить себя в редкие дни своего раннего
детства.
Она всегда робела в подобных случаях и очень боялась новых
лиц и новых знакомств, боялась и прежде, еще
с детства, а теперь тем более…
Гнев и печаль, вера и гордость посменно звучат в его словах, знакомых Климу
с детства, а преобладает в них чувство любви к людям; в искренности этого чувства Клим не смел, не мог сомневаться, когда видел это удивительно живое
лицо, освещаемое изнутри огнем веры.
Захар, произведенный в мажордомы,
с совершенно седыми бакенбардами, накрывает стол,
с приятным звоном расставляет хрусталь и раскладывает серебро, поминутно роняя на пол то стакан, то вилку; садятся за обильный ужин; тут сидит и товарищ его
детства, неизменный друг его, Штольц, и другие, все знакомые
лица; потом отходят ко сну…