Не знаю, были ли у нее какие-нибудь определенные причины для предубеждения против институтского воспитания, но только она считала, что оно не годится, и через то первый выход княжны из материнского дома под институтский кров
был несчастием и для бабушки и для ребенка.
Неточные совпадения
Однако шли года, никакое
несчастие не приходило: дедушка служил очень удачно, детей у них
было немного: один сын и дочь, княжна Настасья Львовна.
Княгиня все торопились, потому что словно она ждала какого последнего
несчастия над дединькой, и хотя сама в то время в тягостях
была (ожидаемый ребенок
был мой отец), но все ходила и настаивала, чтобы скорее дом
был отделан.
Сами мы все жили в трех комнатках, а для князя она все хотела, чтобы весь дом в параде
был, и дума ее сиятельства
была такая, что если его еще
будет преследовать
несчастие, то чтоб он нашел какой-нибудь способ объясниться с главнокомандующим или государю бы все от чистого сердца объяснил и вышел в отставку.
Дьякон этот, человек превосходной жизни, давно овдовел и
был очень беден, а к довершению своих
несчастий он, везя летом с поля снопы, ослеп от молнии.
Пусть-де не
будут верхолетами, — пусть готовеньких вершков не схватывают, а по началам всё продумают, тогда они не
будут самомнящи, и смирней
будут в счастье, и крепче в
несчастье…
Она тоже не по уставу, а «по удостоверению своего ума»
была уверена, что добрые и умные родители непременно должны приготовлять своих детей к уменью с достоинством жить в счастье и в
несчастье.
К его великому счастию или к
несчастию он не
был умен, то
есть не мог щеголять ни витиеватой речью, ни соображениями, требующими каких-нибудь сложных комбинаций, но, терпеливо выслушав, что ему говорили, всегда решал быстро и высказывал свое мнение всем и каждому прямо в глаза и с полнейшею откровенностью.
Что не
было «благородно и великодушно», то, очевидно,
было в глазах Якова Львовича предосудительно и низко, а он от людей, имеющих такие свойства, отворачивался и не презирал их только потому, что это, по его мнению,
было «неблагородно и невеликодушно презирать человека, имевшего
несчастие получить дурное направление».
— От нас, от нас, поверьте мне (он схватил ее за обе руки; Лиза побледнела и почти с испугом, но внимательно глядела на него), лишь бы мы не портили сами своей жизни. Для иных людей брак по любви может
быть несчастьем; но не для вас, с вашим спокойным нравом, с вашей ясной душой! Умоляю вас, не выходите замуж без любви, по чувству долга, отреченья, что ли… Это то же безверие, тот же расчет, — и еще худший. Поверьте мне — я имею право это говорить: я дорого заплатил за это право. И если ваш бог…
Холерина перешла, таким образом, в другой припадок, истерического самоосуждения. Я уже упоминал об этих припадках, говоря о письмах его к Варваре Петровне. Он вспомнил вдруг о Lise, о вчерашней встрече утром: «Это было так ужасно и — тут, наверно,
было несчастье, а я не спросил, не узнал! Я думал только о себе! О, что с нею, не знаете ли вы, что с нею?» — умолял он Софью Матвеевну.
— Дети мои, дети моего сердца! — сказал он. — Живите, цветите и в минуты счастья вспоминайте когда-нибудь про бедного изгнанника! Про себя же скажу, что несчастье есть, может быть, мать добродетели. Это сказал, кажется, Гоголь, писатель легкомысленный, но у которого бывают иногда зернистые мысли. Изгнание
есть несчастье! Скитальцем пойду я теперь по земле с моим посохом, и кто знает? может быть, через несчастья мои я стану еще добродетельнее! Эта мысль — единственное оставшееся мне утешение!
Неточные совпадения
Стародум. Они жалки, это правда; однако для этого добродетельный человек не перестает идти своей дорогой. Подумай ты сама, какое
было бы
несчастье, ежели б солнце перестало светить для того, чтоб слабых глаз не ослепить.
«Если так, то это
несчастие!» говорил этот его взгляд. Это
было минутное впечатление, но она никогда уже не забыла его.
Как ни горько
было теперь княгине видеть
несчастие старшей дочери Долли, сбиравшейся оставить мужа, волнение о решавшейся судьбе меньшой дочери поглощало все ее чувства.
При взгляде на тендер и на рельсы, под влиянием разговора с знакомым, с которым он не встречался после своего
несчастия, ему вдруг вспомнилась она, то
есть то, что оставалось еще от нее, когда он, как сумасшедший, вбежал в казарму железнодорожной станции: на столе казармы бесстыдно растянутое посреди чужих окровавленное тело, еще полное недавней жизни; закинутая назад уцелевшая голова с своими тяжелыми косами и вьющимися волосами на висках, и на прелестном лице, с полуоткрытым румяным ртом, застывшее странное, жалкое в губках и ужасное в остановившихся незакрытых глазах, выражение, как бы словами выговаривавшее то страшное слово — о том, что он раскается, — которое она во время ссоры сказала ему.
— Положим, какой-то неразумный ridicule [смешное] падает на этих людей, но я никогда не видел в этом ничего, кроме
несчастия, и всегда сочувствовал ему», сказал себе Алексей Александрович, хотя это и
было неправда, и он никогда не сочувствовал
несчастиям этого рода, а тем выше ценил себя, чем чаще
были примеры жен, изменяющих своим мужьям.