Неточные совпадения
Я с раннего моего детства имела о князе Льве Яковлевиче какое-то величественное,
хотя чрезвычайно краткое представление.
Бабушка моя, княгиня Варвара Никаноровна, от которой я впервые услыхала его имя, вспоминала своего свекра не иначе как с улыбкою совершеннейшего счастья, но никогда не говорила о нем много, это точно считалось святыней, которой нельзя раскрывать до обнажения.
Года не прошло после этой свадьбы, как старики один вслед за другим сошли в могилу, оставив
бабушку Варвару Никаноровну с ее мужем полными наследниками всего состояния,
хотя не особенно богатого, но, однако, довольно их обеспечивающего.
При простудных же болезнях, которым очень часто подвергалась неосторожная Ольга Федотовна,
бабушка сама обтирала ее согретым вином с уксусом и поила теплою малиной,
хотя не забывала при этом ворчать...
Я уже помню себя,
хотя, впрочем, очень маленькою девочкою, когда
бабушка один раз прислала к нам звать maman со всеми детьми, чтобы мы приехали к обедне, которую проездом с епископской кафедры на архиепископскую будет служить архиерей, этот самый брат дьяконицы Марьи Николаевны.
Но я не
хотела бы тоже, чтобы кто-нибудь подумал, что
бабушка была только деисткою и индифферентною в делах веры.
Бабушка в попечительных заботах о благе крестьян
хотела знать все, что до них касается, и достигла этого тем, что жила совершенно доступною для каждого.
Я считаю нужным напомнить, что княжна Анастасия поступила в институт не потому, что
бабушка этого
хотела, а в угоду основательнице заведения, желавшей, чтобы девицы лучших фамилий получали здесь свое воспитание.
По независимым и оригинальным понятиям
бабушки, губернатор был «старший приказный в губернии», и приказным до него было и дело, а ей никакого: вежлив он к ней и хорош для других, она его примет в дом, а нет, так она его и знать не
хочет.
Бабушка находила в Рогожине очень много прекрасного и, разумеется, приобщила его к своей коллекции, но в обстоятельства его семейной жизни не входила. Она знала только одно, что он «женат глупо», и больше ничего знать не
хотела.
Княгиня, считая графа случайным посетителем, всемерно решилась при нем себя сдерживать, чтобы не нажить врага для своей местности, и между тем не сдержалась; Рогожин тоже сделал то, чего совсем не ожидал: он
хотел терзать предводителя и, отозванный
бабушкой от этой работы, сорвал все зло на графе.
Подозрение, что Кипренский
хочет льстить суетности княжны, тревожило
бабушку невыносимо: она
хотела во что бы то ни стало видеть портрет прежде, чем он будет готов. Граф должен был уладить это дело. Кипренский сдался на усиленные просьбы, и княгиня была допущена в его мастерскую.
Gigot был человек очень добрый, покладливый и до того мягкий, что,
хотя он и не был кутилою, но, желая доставить княгине совершенное спокойствие насчет своей трезвости, он всякий раз по возвращении от компатриотов просил
бабушку «позволить ему на нее дохнуть».
Княжна Анастасия в этот день долго не выходила из своей комнаты. Она поздно проснулась и не совсем хорошо себя чувствовала.
Бабушка навестила дочь в ее комнатах и, найдя, что у княжны что-то вроде лихорадки, посоветовала ей не выходить до обеда, а если
захочет, то и весь день провести у себя.
Бабушка догадалась, что Дмитрий Петрович слышал, что у нее свадьба, и не
хотел отрывать ее… Ей было это немножечко досадно, что он даже «спасибо» сказать себе не позволил, но все равно: она знала, от кого этот конверт: в нем должен был заключаться столь долгожданный и столь важный для нее ответ от Червева.
Но
бабушка была непреклонна: она
хотела отдать «нелюбимой дочери» все, что имела самого дорогого, и решительно настаивала, чтобы графиня брала Ольгу.
Бабушка не могла уехать из Петербурга в Протозаново так скоро, как она
хотела, — ее удержала болезнь детей. Отец мой, стоя на крыльце при проводах Функендорфов, простудился и заболел корью, которая от него перешла к дяде Якову. Это продержало княгиню в Петербурге около месяца. В течение этого времени она не получала здесь от дочери ни одного известия, потому что письма по уговору должны были посылаться в Протозаново. Как только дети выздоровели, княгиня, к величайшему своему удовольствию, тотчас же уехала.
Он, очевидно, собрал сам свою постель и
хотел с нею уходить, но
бабушка его остановила: она постучала ему в окно и, торопливо раскрыв раму, спросила: что это значит?
Бабушка после этого только скорее заспешила разделом, о котором нечего много рассказать: он был сделан с тем же благородством, как и выдел княжны Анастасии: моему отцу достались Ретяжи, в которых он уже и жил до раздела, дяде Якову Конубрь, а
бабушка оставалась в Протозанове, от которого она
хотя и отказывалась, предоставя детям по жребию делить деревни, в которых были господские дома, но и дядя и отец слышать об этом не
хотели и просили мать почтить их позволением оставить в ее владении Протозаново, к которому она привыкла.
Неточные совпадения
По левую сторону городничего: Земляника, наклонивший голову несколько набок, как будто к чему-то прислушивающийся; за ним судья с растопыренными руками, присевший почти до земли и сделавший движенье губами, как бы
хотел посвистать или произнесть: «Вот тебе,
бабушка, и Юрьев день!» За ним Коробкин, обратившийся к зрителям с прищуренным глазом и едким намеком на городничего; за ним, у самого края сцены, Бобчинский и Добчинский с устремившимися движеньями рук друг к другу, разинутыми ртами и выпученными друг на друга глазами.
Хотя мне в эту минуту больше хотелось спрятаться с головой под кресло
бабушки, чем выходить из-за него, как было отказаться? — я встал, сказал «rose» [роза (фр.).] и робко взглянул на Сонечку. Не успел я опомниться, как чья-то рука в белой перчатке очутилась в моей, и княжна с приятнейшей улыбкой пустилась вперед, нисколько не подозревая того, что я решительно не знал, что делать с своими ногами.
— Прошу любить старую тетку, — говорила она, целуя Володю в волосы, —
хотя я вам и дальняя, но я считаю по дружеским связям, а не по степеням родства, — прибавила она, относясь преимущественно к
бабушке; но
бабушка продолжала быть недовольной ею и отвечала:
— Ah! mon cher, [Ах! мой дорогой (фр.).] — отвечала
бабушка, понизив голос и положив руку на рукав его мундира, — она, верно бы, приехала, если б была свободна делать, что
хочет.
— Что же, — сказала
бабушка, — сон твой хорош, — особенно если ты
захочешь понять его, как следует.