Телеман-сорт, «корабль, погибающий в волнах», припоминает отец Илиодор и сейчас же впадает в раздумье: что это, однако, такое телеман, телеман… телеман-сорт, где он слышал это
французское слово?.. Ах, какая досада: ни за что не вспомнишь! Семинарист ли это учил, или это он сам знал прежде? Да, это он сам знал: вот оно что! — он видел печать, на которой был вырезан корабль на волнах и над ним надпись, которую он вычитал и перевел себе таким образом: телеман-сорт — это «корабль, погибающий в волнах».
Однако ж кое-как мы поняли из нескольких по временам вырывавшихся у нее
французских слов, что она привезена сюда из Лисабона и еще не замужем, живет здесь с родственниками.
«А вы знаете, чем он теперь особенно занимается? — спросил он Ивана Федоровича, — французские вокабулы наизусть учит; у него под подушкой тетрадка лежит и
французские слова русскими буквами кем-то записаны, хе-хе-хе!» Иван Федорович оставил наконец все сомнения.
Неточные совпадения
И странно то, что хотя они действительно говорили о том, как смешон Иван Иванович своим
французским языком, и о том, что для Елецкой можно было бы найти лучше партию, а между тем эти
слова имели для них значение, и они чувствовали это так же, как и Кити.
Чтоб еще более облагородить русский язык, половина почти
слов была выброшена вовсе из разговора и потому весьма часто было нужно прибегать к
французскому языку, зато уж там, по-французски, другое дело: там позволялись такие
слова, которые были гораздо пожестче упомянутых.
Не мешает заметить, что в разговор обеих дам вмешивалось очень много иностранных
слов и целиком иногда длинные
французские фразы.
Перегиб такой, как у камергера или у такого господина, который так чешет по-французски, что перед ним сам француз ничего, который, даже и рассердясь, не срамит себя непристойно русским
словом, даже и выбраниться не умеет на русском языке, а распечет
французским диалектом.
Впрочем, если
слово из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского
слова, а
французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве, что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе.