Я как безумный выскочил на крыльцо, прыгнул на своего Черкеса, которого водили по двору, и пустился во весь дух, по дороге в Пятигорск. Я беспощадно погонял
измученного коня, который, храпя и весь в пене, мчал меня по каменистой дороге.
Он вскочил на лошадь, и ударами принудил
измученного коня скакать по дороге в селение… в его голове уже развились новые планы, новые замыслы гибели и разрушения.
Неточные совпадения
Не доезжая слободки, я повернул направо по ущелью. Вид человека был бы мне тягостен: я хотел быть один. Бросив поводья и опустив голову на грудь, я ехал долго, наконец очутился в месте, мне вовсе не знакомом; я повернул
коня назад и стал отыскивать дорогу; уж солнце садилось, когда я подъехал к Кисловодску,
измученный, на
измученной лошади.
Андрей пустил
измученную тройку вскачь и действительно с треском подкатил к высокому крылечку и осадил своих запаренных полузадохшихся
коней. Митя соскочил с телеги, и как раз хозяин двора, правда уходивший уже спать, полюбопытствовал заглянуть с крылечка, кто это таков так подкатил.
К сумеркам мы дошли до водораздела. Люди сильно проголодались, лошади тоже нуждались в отдыхе. Целый день они шли без корма и без привалов. Поблизости бивака нигде травы не было.
Кони так устали, что, когда с них сняли вьюки, они легли на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких лошадей, с которыми мы вышли со станции Шмаковка. Теперь это были исхудалые животные,
измученные бескормицей и гнусом.
Их звали «фалаторы», они скакали в гору, кричали на лошадей, хлестали их концом повода и хлопали с боков ногами в сапожищах, едва влезавших в стремя. И бывали случаи, что «фалатор» падал с лошади. А то лошадь поскользнется и упадет, а у «фалатора» ноги в огромном сапоге или, зимнее дело, валенке — из стремени не вытащишь. Никто их не учил ездить, а прямо из деревни сажали на
коня — езжай! А у лошадей были нередко разбиты ноги от скачки в гору по булыгам мостовой, и всегда
измученные и недокормленные.
Но, полно думою преступной, // Тамары сердце недоступно // Восторгам чистым. Перед ней // Весь мир одет угрюмой тенью; // И всё ей в нем предлог мученью — // И утра луч и мрак ночей. // Бывало только ночи сонной // Прохлада землю обоймет, // Перед божественной иконой // Она в безумьи упадет // И плачет; и в ночном молчанье // Ее тяжелое рыданье // Тревожит путника вниманье; // И мыслит он: «То горный дух // Прикованный в пещере стонет!» // И чуткий напрягая слух, //
Коня измученного гонит…